— Каюсь, взглянул как-то раз. Ты всегда носишь его с
собой, но как-то очень не по-современному: зашиваешь в карман. Ты боишься его
потерять? Или боишься случайных воришек? В таком случае не проще ли держать его
дома? А ты носишь паспорт с собой, следовательно, опасаешься ситуации, когда
вернуться за ним в дом не сможешь, а без документов путешествовать не с руки…
Судя по манере говорить, ты откуда-то из центра России, ближе к Москве, по
паспорту не замужем, но кольцо по привычке носишь на правой руке. Живешь бедно,
а кольцо дорогое. Детей у тебя как будто тоже нет, но, если ты видишь мальчишку
лет пяти-семи, на тебя находит столбняк.
— Вот это да, — покачала я головой. — А я
считала себя очень хитрой…
— За то время, что мы знакомы, я ровным счетом ничего
не узнал о твоей прежней жизни, никаких воспоминаний, никаких намеков, кто ты и
откуда. Странно для молодой женщины.
— Наверное, — согласилась я, потерла лицо ладонью
и вздохнула:
— Ты прав, они нашли меня.
— И что теперь?
— Я возвращаюсь в родной город.
— Чего они хотят?
— Чтобы я выполнила одно задание.
— Ты согласилась?
— Конечно. Но выполнить его я не смогу.
— Очень мудрено, зачем тогда соглашаться?
— Я хочу найти своего сына. У меня есть три недели. За
это время я должна его найти.
— Ясно. Твой сын у них, и тебя шантажируют… Ты уверена,
что тебя не обманывают?
— Нет. Все это время я считала, что Ванька погиб вместе
со всеми моими родственниками. Я сама видела… Но они показали мне фотографии.
Мой сын, только на два года старше. Скажи, такую фотографию можно изготовить?
— Конечно, — пожал плечами Виталий. — Вопрос,
какой техникой они располагают… У Спилберга динозавры бродят точно настоящие, а
здесь фотография… Что конкретно ты должна для них сделать?
— Найти деньги. Я не верю в то, что эти деньги
существуют, а еще меньше в то, что их можно найти.
— Но будешь искать?
— Нет, конечно. Я буду искать сына. Почти уверена, что
фотография — подделка, но я должна попытаться.
— Понятно. — Он с тоской посмотрел на костыли, на
меня, а потом на свои руки. — Ленка, у тебя никаких шансов. Конечно,
кое-что ты умеешь, но… это все ерунда, там все будет по-другому, и у тебя
никаких шансов. Если бы я мог пойти с тобой…
— Не думаю, что особенно рискую, — сказала я,
чтобы его утешить.
— Ага, — кивнул он. — Что я могу для тебя
сделать?
— Мне не хотелось бы появиться там с пустыми руками.
— Пушка?
— Нет. Патроны к ней. У меня плачевный боезапас.
— Это самая плевая проблема.
Я вышла в прихожую, достала пистолет из сумки и положила на
стол перед Виталием. Вчерашние придурки Райкину кладовку проигнорировали.
— Хорошая штука, — согласился Виталий. —
Принеси телефон.
Я принесла и отправилась в комнату, чтобы не слышать
разговора. Через несколько минут он крикнул:
— Лена! — Я вернулась в кухню, а он сказал:
— Сейчас привезут. Дверь открою я, тебе в это время
лучше быть в ванной.
— Конечно.
— Как думаешь добираться? Я взглянула на часы.
— У меня билет на самолет… был.
— Понятно. В самолете оружие не провезешь. Поедешь
поездом?
— Не годится, — покачала я головой. — Мне
дали три недели. Нужна машина, срочно, лучше сегодня к обеду.
— К обеду? Значит, возьмешь мою, к ручному управлению
привыкнуть несложно. Доверенность напишу.
— Водительского удостоверения у меня все равно нет, и
встреч с милицией придется избегать. Так что сгодится ворованная, а тебе машина
нужна.
Виталий засмеялся, покачал головой и посмотрел мне в глаза.
— О чем ты говоришь? Какая, к черту, машина? Да плевать
мне на нее. — Он перевел взгляд на костыли и торопливо закурил.
— Со мной все будет нормально, — помолчав немного,
сказала я. — Честно. Я тебе обещаю. Я немножко побегаю за этими типами и
узнаю, где они прячут моего сына. Вот и все.
В дверь позвонили, я отправилась в ванную, а Виталий в
прихожую — открывать. Прятаться пришлось недолго: мужчины о чем-то тихо
поговорили, и входная дверь вновь захлопнулась.
— Держи, — невесело усмехнулся Виталий. —
Здесь на целую армию. Вот ключи. Машина во дворе на своем обычном месте.
Провожать не пойду. Через два дня сообщу в милицию, что машину угнали. Хватит
тебе двух дней?
— За глаза. — Я взяла сумку и шагнула к двери,
бросив через плечо:
— Я не прощаюсь.
— Ты не вернешься, — покачал он головой, а я
притормозила на выходе.
— Думаешь, шансы у меня вообще ни к черту?
— Надеюсь, шансы есть. Только найдешь ты сына или нет,
сюда уже не вернешься. Так что прощай.
— Прощай, — подумав, ответила я и шагнула через
порог.
Чтобы преодолеть расстояние, отделявшее меня от малой
родины, мне потребовалось тридцать семь часов. К родному городу я подъехала в
полночь. Чувствовала я себя скверно, спину ломило, и глаза слипались, поэтому
последние сто сорок километров дались с трудом. Однако в усталости были свои
положительные стороны: оказавшись среди знакомых домов и улиц, особых эмоций я
не испытала. Машину Виталия оставила на стоянке возле поста ГАИ и направилась к
троллейбусной остановке.
Время как будто остановилось: вокруг были те же дома, что и
два года назад, тот же фонарь возле остановки, афишная тумба и троллейбус,
должно быть, тот же. И было странно видеть, что-привычная жизнь не взлетела на
воздух огненным столбом, а течет себе помаленьку и течет…
— Расфилософствовалась, — хмыкнула я в свой адрес,
устраиваясь у троллейбусного окна.
Город в огнях выглядел невероятно красивым, сюда уже пришло
лето, и ночь была теплой, с ароматом цветущих яблонь. «Самое время
заплакать, — зло подумала я. — Что-нибудь припомнить, сентиментальное
и рвущее душу, и зарыдать, глядя в окно».
Я ухмыльнулась своему отражению на темном стекле и даже
хихикнула:
— Все в порядке. Никто и не ожидал, что вернуться сюда
будет легко.
