— У тебя что, день рождения? — насторожился Стас,
потрясенный этим изобилием.
— Нет. Просто я должна быть хоть чем-то полезной. Вы
где-то носитесь целыми днями, а я вас кормлю. Есть новости?
— Сколько угодно, — махнула я рукой. — И ни
одной доброй.
— Я так и знала, — вздохнула Ритка. — Днем
прилегла ненадолго и видела во сне дохлую рыбу. Какие после этого добрые вести.
— Не огорчайся, мы ведь только первый день ведем
расследование, может нам повезет?
— Это тебе-то повезет? — усмехнулась она, а я
пожала плечами.
Стас, между тем, вымыл руки и устроился за столом. Аппетит у
него был отменный и это несмотря на неудачи и позднее время.
Я рассказала Ритке о наших изысканиях, она немного
покритиковала нашу нерасторопность, образ мыслей и отсутствие свежих идей, но
своих идей не предложила. Потом вспомнила про папу, который до сих пор
находится неизвестно где, и заревела. А Стас не к месту заявил:
— Широкая общественность утверждают, что вы богатые
наследницы.
Слезы на Риткиных глазах мгновенно высохли. Я-то думала, она
кинется на Стаса и разорвет его в клочья, потому что посягательств на сокровища
мачеха не выносила, да и расположение ее духа тому соответствовало, но вместо
этого она вдруг согласно кивнула и сказала:
— Если поможешь мне выпутаться из этой истории,
получишь половину моей доли.
При свидетеле клянусь.
— А доля большая? — насторожился Стас.
— Не маленькая.
Ритку я прекрасно понимала, — легко обещать то, чего у
тебя нет и вряд ли будет, но выражение глаз Стаса мне не очень-то понравилось,
кажется, это называется алчным блеском, хотя в его случае там полыхали
прямо-таки костры.
Он плотоядно ухмыльнулся, глядя почему-то на меня, а не на
Ритку, а я тяжко вздохнула и тоже вспомнила папу. Возможно, поэтому он мне
приснился. Если дохлая рыба снится к дурным вестям, то мне следовало ожидать
новостей хороших, потому что папа был жив, здоров и весел. Полеживал себе на
острове с одинокой пальмой в центре (обычно так изображают необитаемый остров:
холмик, пальма и одичавший робинзон), так вот, папа на одичавшего вовсе не
походил и был вполне доволен, правда выговаривал мне: «Маня, чем ты там
занимаешься? Меня все это тревожит. Я твой отец и имею право хоть на старости
лет пожить спокойно без мыслей о конфискации, а ты меня волнуешь.» «Извини,
папа», — пробормотала я и в этот момент проснулась и поначалу решила, что
на постели сидит папа, но тут Стас сказал:
— Я тебя напугал?
— Чего тебе по ночам не спится? — буркнула
я. — На тот случай, если у тебя золотая лихорадка, предупреждаю: Ритка все
врет, чтоб ты трудился активнее на ниве ее освобождения от возможной уголовной
ответственности. Ничего нам папа не оставил, если деньги у него и были, нам о
них неизвестно, но и в том, что были, я сильно сомневаюсь, папа много пил, а
тратил еще больше. Он вообще не жаловал сбережения, потому что…
— Боялся конфискации, — подсказал Стас.
— Вот-вот. Так что иди себе спать.
— Я совсем не поэтому здесь, — обиделся
Стас. — Я размышлял. Мне не спалось и я размышлял.
— Что-нибудь придумал? — обрадовалась я и даже
приподнялась на постели, ожидая чуда, сон-то в руку!
— Я размышлял и анализировал, — тянул время
Стас. — И вот что я хочу сказать. Соображаешь ты ничуть не хуже
меня. — Надо полагать, свою особу он скромно причислял к гениям. — У
тебя острый, критический ум.
— Да, я знаю, — кивнула я, — просто мне не
везет. С самого детства. Оттого все считают меня растяпой. Вот и папа сейчас
выговаривал. Он мне приснился, поспешно пояснила я, заметив, что Стас слегка
напуган.
— А-а… И что папа?
— Говорит, я его волную.
— Меня ты тоже волнуешь, особенно сейчас. Почему бы
нам…
— Убирайся отсюда, — рявкнула я.
— Почему бы нам не уделять друг другу больше внимания,
хотел я сказать.
Попытаться лучше понять друг друга.
— Хорошо, — согласилась я. — Если не
возражаешь, займемся этим завтра.
— А сейчас нельзя?
— Сейчас я бы хотела досмотреть свой сон, вдруг папа
скажет что-то важное, к примеру, где искать сокровища.
Он вздохнул и спросил:
— Можно я тебя поцелую? Просто братский поцелуй с
пожеланием спокойной ночи.
— Валяй, — согласилась я, сообразив, что иначе от
него не отделаешься, с его словарным запасом мы будем продолжать до утра. Он
меня поцеловал, а я заметила:
— У тебя довольно странные представления о братской
любви.
— Слава Богу, мы не родственники… — Он вновь поцеловал
меня и как-то все шло к тому, что он устроится рядом и, пожалуй, надолго, вряд
ли на всю жизнь, об этом я даже не мечтала, но до утра уж точно. Папа бы это не
одобрил, не зря же он мне снился. Оттого я легонько уперлась руками в грудь
Стаса и заявила, лишь только получила такую возможность:
— Твои поцелуи заставляют забыть даже про убийства, но
я предпочитаю дождаться того момента, когда мы лучше узнаем друг друга.
— Я готов открыть свое сердце прямо сейчас.
Я тоже, только подозреваю, там нет ничего интересного для
тебя.
Он захихикал и отстранился.
— Ты человек с чувством юмора, — подхалимски
заметил он.
Не одному тебе языком молоть.
— Но я тебе хоть немного нравлюсь?
— Немного нравишься.
— Совсем немного или в размерах, которые дают
возможность надеяться?
— Надейся.
— Спасибо, дорогая. Еще один поцелуй и я сваливаю.
Не знаю, на что он в самом деле надеялся, должно быть девицы
ему попадались сплошь доверчивые, но я-то знала, что при моем везении верить
такому парню все равно что остаться без копейки и печати в паспорте, зато с
тройней на руках. И папа не зря приснился… Словом, я еще немного потерпела и
предупредила:
— Сеанс братской любви окончен. Будешь продолжать в том
же духе, с квартиры съеду, хотя делать этого очень не хочется, я одна боюсь, да
и Ритку пристроить негде.
