Там было дымно. Сначала я решил, что Кэтчер сжигает какие-то документы, но потом заметил в его руке белую дымящую палочку и почуял запах. У меня не слишком здорово с чутьём, но этот запах я узнать могу. Вы поняли, что это за штука была? Сигарета. Не будь мой отец естетом, я мог и не знать, что это такое. Богато жить не запретишь; если хочется переводить дикие бабки на дым и пепел, что тут поделаешь? «Лучше бы купил себе человеческий фантомайзер», — подумал я, кивая. Кэтчер скрючился перед развалиной, в которой я с большим трудом узнал старючий скрин, ещё плоский. Музейная редкость, девятнадцатый век, или когда их там делали? В скул-видео по истории науки за таким сидел старик Эйнштейн, только у Кэтчера скрин был побольше раза в три.
— Присаживайся, — сказал он, уткнувшись носом в экран своего электронного хлама, и указал сигаретой в сторону кресла. Кончик сигареты оставил в воздухе кольцо дыма, оно поплыло к потолку, лениво извиваясь. Я сел. Понаблюдав немного за действиями хозяина офиса, понял, что скрин у него вместо терминала Сети.
— Ну-с, сначала формальности, — объявил он, придвинув мне панель пальпатора.
— Много сдерёте? — спросил я мрачно.
— Хороший вопрос, — отозвался без улыбки Кэтчер. — Пока ничего, а дальше посмотрим. Я же ещё не знаю, какая смена тренда занесла тебя в наш квартал и где ты достал такую маску. Дай пальчики, надо заглянуть в твоё счастливое прошлое.
Я потрогал щёку — онемела и действительно была похожа на маску, — подумал, что без акцепта этот тип всё равно не сможет снять бабки со счёта, и приложил пятерню к пластине сканера.
— Вот теперь мы знаем, что тебя… — начал Кэтчер, но тут же перебил себя: — Господи!
— Что?! — Я испугался не на шутку, увидев, как вытянулась его и без того длинная физиономия. «Клик за два, меня уже объявили в розыск!»
— Ничего, если не считать мелочи. Тебя нет, парень.
— Т-то есть как?
— Да так. Нет и всё. И не было. Сам посмотри.
Он отодвинулся от экрана, уступая мне место, но сделал это зря, в логах Системы я тогда разбирался не лучше, чем в е-тайском языке, а базы данных в табличном виде и теперь на глаз воспринимать не умею. Заметив это, Кэтчер стал объяснять, рисуя у экрана сигаретой дымные узоры:
— Смотри, вот здесь я скормил Системе твои пальчики. Не дёргайся, я в одностороннем режиме. Видишь, дуплекс-флаг сброшен? А вот она мне ответила, что пальчики не идентифицируются, и предложила проверить пальпатор. Это уже после того, как догги поискал в «аду». Среди мёртвых максимальное совпадение — видишь? — шестьдесят три с мелочью процента. А отпечатки эти с какого-то джепа сняли двенадцать лет назад, когда он откинул копыта в возрасте семидесяти лет. Это не ты был?
— Нет, — машинально ответил я, разглядывая таблицу с данными мёртвого японца. Потом до меня дошло.
— Так что же, я теперь и бабки со счёта снять не могу?
Кэтчер глянул на меня, как на умственно задвинутого, и спросил с большим удивлением:
— Это всё, что тебя беспокоит? Ты не понял? Кто-то стёр тебя из базы ко всем чертям; тебя теперь нет вообще, а ты — бабки… Бабки как раз… Сейчас, погоди, я прикину. Опердень ещё открыт. В глобальной Системе тебя уже нет, а вот банк, пока не синхронизирует базу клиентов с глобалом, будет выдавать по пальпатору…
Я его не слушал. Голова соображала туго, поэтому не сразу понял, что значит «меня нет». С одной стороны, здорово, что в розыск меня объявить не смогут, а с другой… Встретится замок с пальпатором, и привет. Попался. Поймают, как тогда в сортире. Домой не уехать — не везде же турникеты, только на заштатных станциях. Повсюду двери с дактилосканерами. Полезешь — привет. Опять попался. Налокотник… Я на автомате потянулся к рукаву халата, но вспомнил, что рубашку бросил в ванной. Всё равно от налокотника толку не будет, если меня нет в глобале. Кто-то помог мне сбежать от Системы, да так удачно! Теперь если предки попробуют со мной связаться, им вместо месаги «абонент недоступен» вывалят «абонент не существует». Как же Салли…
— Какая Салли? — переспросил Кэтчер. Оказывается, я выкладывал вслух всё, что думаю, не замечая того.
— Салли Энн, — говорю. — Мы должны были встретиться сегодня в гипермаркете в десять утра. Теперь если она…
— Салли Энн… — проговорил задумчиво Кэтчер. — Я так и подумал почему-то, когда тебя на улице увидел. Вот, думал я, идёт ещё один чудак с таблом разбитым; как пить дать, не обошлось без Салли Энн. Девочка-мечта. Саллиэн-алиэн.
— Ты знаешь Салли Энн?
— Кто ж её не знает? Впрочем, пардон. Ты же естет.
— Так же, как и ты, — буркнул я. Мне не понравился его тон.
— Я это я. Потому и знаю то, что знает каждый чип-модифицированный гражданин нашей прекрасной страны.
— Что же? — спросил я с вызовом. Храбрился, чтобы заглушить мерзкое предчувствие. Всё оказалось ещё гнуснее, чем я мог представить. Кэтчер пощёлкал клавиатурой дореволюционного терминала, и на экране появилась Салли, только не в комбике из нанокожи, а в смешном олдовом прикиде. Кажется, такая одежда раньше называлась платьем. Если вы смотрели древние плоские видео, вы знаете, о чём речь. Мне всегда казалось, что женщины в платьях похожи на воланчики для бадминтона. Но, хоть кожа у той девушки на фотке и не была чернёной, я готов поклясться, что это именно Салли.
— Так она выглядела пятнадцать лет назад, — нарушил недолгое молчание Кэтчер. — За месяц до смерти.
«До смерти она выглядела не хуже, чем после», — проговорил в моей голове тот ехидный малый, который иногда норовит глупо схохмить, когда вам меньше всего хочется смеяться. Это ошибка, думал я. Мы вчера встречались. После вирта болтали с полчаса. Утром от неё пришло сообщение.
— Никакой ошибки нет, — кивая, как дроид-официант, проговорил Кэтчер. Значит, я опять размышлял вслух.
— Ты вчера встречался с призраком, — продолжил он, — а утром получил от него сообщение. Что же касается вирта… Ладно-ладно, успокойся, мальчик, не кипятись. Отец у тебя есть? Отрадно слышать. Так вот, у твоего отца тоже не очень-то много шансов было стать для неё первым. Она была порнозвездой. После чип-модификации… Не дёргайся, сиди спокойно. Она зачиповалась в числе первых. Тогда это было модно и дорого. А через месяц погибла от передоза. Был скандал. Продюсер перед тем, как она умерла, вытянул у неё соглашение о передаче прав на образ; подозревали, что он же сам и подсадил её на полиморфеус, а потом хакнул. В защите старых чипов было полно дыр, сейчас с этим всё же получше. Скандал рассосался сам собой, и Салли вернулась в порно посмертно, только не в обычное, плоское, а в чипорно. На порниках с её участием целое поколение выросло, мало найдётся чипованных парней моего возраста, кто ни разу с ней не…
— Перестань! — Я не мог слушать спокойно. — Даже если это правда, ты не имеешь права трепать в реале… Стой! Я встречался с ней в реале!
— С кем?
— С моей Салли!
