Сколько сил бросили псилонцы на эту незапланированную подземную крепость? Сколько их полегло? А если бы уцелели и другие?
– Гляди, Эн Эйко, – сказал я. – Это твоя работа.
– У меня только одна работа. – В ее голосе не было ни капли эмоций. – Не я привела псилонцев на вашу планету.
Я не ответил – я смотрел на слабое движение в облаках пепла.
Как псилонец выбрался из разбитого бронекостюма – не знаю. И почему уцелел, когда костюм превратился в сверкающую лужицу, тоже. Конечно, ему все равно досталось, идти он не мог.
Зато – полз.
Достав бластер, я пошел навстречу вражескому десантнику. Каждый шаг выбивал из-под ног струйки гари.
Псилонец поднял голову.
У него была серовато-синяя кожа, точь-в-точь как на картинках. Немного непропорциональные, слишком тонкие и короткие ноги, длинные руки с цепкими пальцами. А вот почему их иногда называют «яйцеголовыми» – не знаю, скорее, череп псилонца напоминал расширяющуюся кверху грушу. Остатки светлых волос торчали жидкими обгорелыми прядями, но больше никаких повреждений не было видно.
– Фигово дело? – спросил я.
Большие круглые глаза не мигая смотрели на меня. Без своего киборгизированного костюма псилонец был беззащитен. Даже более, чем я, вышедший из бункера. У него, похоже, и ручного оружия не было.
– Мир и любовь.
Давешний абори, тяжело переваливаясь, зарываясь в пепел по щиколотки, подошел к нам. Дышал он тяжело, надсадно, а «говорил» еще хуже. Надо же – выжил! Уцелел!
Я посмотрел на алую жемчужину в протянутой руке. Как настойчиво он мне ее предлагает. Смешно.
И еще это – «мир и любовь».
– Где ты видишь – мир и любовь? – спросил я с любопытством. – А? Родной? Засунь свой камешек в положенное место.
Абори вздохнул:
– Место.
– А лучше – убегай подальше. Убьют ведь случайно.
– Случайно.
Я снова посмотрел в глаза псилонца. Тот ждал, спокойно и отстранено. Может, он был в шоке, может быть, и впрямь хрупкая и малочисленная раса умела умирать достойно.
– Ты ведь уже мертв, – сказал я. – Вы все мертвы. Потому и пришли убивать. А я – я жив. Пока еще.
– Пока еще? – полюбопытствовал абори.
Засунув бластер в кобуру, я повернулся. И оцепенел.
Сзади, полукругом, высились шесть псилонцев. Броня переливалась темными радужными огнями, будто перекаленный металл. Оружия в их руках не было, зачем? Вся их металлическая скорлупа была оружием. Наверное, дрогни мой палец на спуске бластера, я испарился бы в один миг.
Эн и Артем Эйко стояли рядом с псилонцами. Кажется, один из них говорил с девочкой.
Что ж, ее предательство все-таки оправдалось. Они улетят с планеты. Псилонцы – закрепятся. Имперский флот вывалит на поверхность сотню мезонных бомб.
Ничего не дала свирепая атака огневой точки «дельта», ничего, кроме краткого мига торжества.
Один из псилонцев шагнул вперед. Подошел, поглядел на меня сверху вниз – в костюме он был выше на две головы как минимум.
– Кто командовал сражением?
У них всегда были прекрасные системы перевода. Никаких проблем с коммуникацией они не испытывали, вот понять претензии примитивных рас вроде людей или булрати им было трудновато.
– Я командовал.
– Ты солдат?
– Ополченец.
Лица псилонца не было видно за шлемом. Да и не сказало бы ничего мне выражение его лица.
– Ты надеялся победить?
– Нет.
– Нанести нам непоправимый ущерб?
– Нет.
– Чего ты хотел?
– Помочь нашим.
Абори тяжело пошел к нам. Протянул руку с жемчужиной к псилонцу, прошамкал:
– Помочь нашим.
Вспышка – ослепительная, и непонятно даже, что и откуда выстрелило. Тело абори разлетелось кровавыми ошметками.
– Зачем? – спросил я.
– Неполноценный разум, не способный бороться за существование, не должен мешать разговору разумных существ.
Надо же. Меня – зачислили в разумные. Исходя из чужой, причудливой логики.
– Ты будешь пленен, – сказал псилонец. – Скоро планета будет наша. Мы поведем переговоры с Императором Людей.
– Никто не будет вести с вами переговоры, – сказал я. – Война закончилась давным-давно. Вас просто уничтожат.
– Мы поведем переговоры, – повторил псилонец. – Корабль идет на посадку. Те, кто помог нам, будут отпущены. Кто противостоял – уничтожены. Кто противостоял достойно – пленены.
Вряд ли он понял, что я смотрю уже не на него. В дымную, черную даль, на кромку леса.
– Вы зря убивали абори, – сказал я. – Ведь это не первый, кого вы убили?
– Неполноценный разум, – отрезал псилонец.
Горизонт будто шевелился. Бурые, мягкие, аморфные фигуры выползали одна за другой. Я не знал, что они умеют двигаться так быстро.
– Вы ошиблись, – сказал я. – Вы снова ошиблись. Нельзя делить так просто. На своих и чужих, на полноценных и неполноценных. Это не срабатывает – никогда.
– Корабль садится, – торжественно сказал псилонец. Вытянул руку, сорвал с моего пояса бластер. Металлические пальцы сомкнулись, отбросили смятый пистолет. – Ты пленен.
Он шагнул к раненому сородичу. Легко поднял закованными в броню руками. Это было даже трогательно.
А небо, затянутое пеплом, исходило тягучим гулом. Крейсер еще не был виден, но он шел на посадку, оповещая о себе грохотом двигателей. Подул ветер – пепел погнало в сторону леса, и высоко-высоко блеснул исполинский цилиндр.
Но я смотрел на шевелящийся горизонт.
Они никогда не собирались в таком количестве, аборигены планеты, меланхоличные, ни в чем не нуждающиеся существа.
Видимо, раздражитель был признан слишком серьезным.
Эн Эйко и Артем стояли в окружении псилонцев, спина к спине, глядя на садящийся корабль. Наверное, их отпустили бы сразу, когда «Лоредан» коснулся посадочного поля.
Эти странные дети, как и псилонцы, не понимали того, что уже понял я. Короткого объяснения недостаточно, надо родиться и вырасти на нашей жалкой планете, чтобы оценить происходящее.
У псилонцев свой кодекс военной чести. У абори – свой.
Вначале взорвался крейсер.
Его будто лучом разрезало, аккуратно посередине. Вот только не было на планете лазеров такой мощности, чтобы рассечь боевой псилонский корабль. Носовая часть сразу пошла вниз, почти отвесно, а корма еще несколько секунд держала траекторию, будто разделенный надвое корабль еще представлял собой что-то работоспособное.
