Потом воспоминание ушло. Если эту вспышку
можно назвать воспоминанием. «Проснись, Рамзес».
Это было его имя. Но теперь ей нет до него
дела. Она свободна в этом чужом городе. Она может идти куда глаза глядят,
присматриваться и делать открытия.
Глава 4
Самир купил несколько бедуинских балахонов в
первом же магазинчике старого Каира, который торговал такими вещами. Зашел в
грязный переулок, где жили обнищавшие французы, нырнул в маленький ресторанчик
и там переоделся. Одежду, купленную для Джулии, он зажал под мышкой и прикрыл
широкой полой робы.
Ему нравился этот свободный крестьянский
наряд, выглядевший старомодным и непохожим на современную, хорошо сшитую
одежду, какую носили теперь египтяне. Наверное, этот длинный балахон –
последний из существующих ныне образцов древних одеяний пустынных кочевников.
Самир чувствовал себя в нем свободно. И был скрыт от нескромных глаз.
Он быстро шагал по ветреным, похожим на пчелиные
соты улицам арабского Каира, к дому своего двоюродного брата Заки, человека,
чей род занятий вызывал у него отвращение. Но только этот человек мог в данной
ситуации оказать ему быструю и надежную помощь. Кто знает, сколько Рамзесу
придется скрываться в Каире? Кто знает, чем закончится история с убийствами?
Наконец Самир добрался до фабрики мумий –
одного из самых отвратительных домов в мире. Через боковую калитку вошел во
двор. На жарком солнышке парились во дворе недавно спеленутые тела. А в самом
доме, без сомнения, варились в котле другие.
Одинокий рабочий копал траншею, в которую на
несколько дней положат свежие мумии, чтобы они стали коричневыми, будто их
нашли на раскопках.
Самира чуть не стошнило, хотя он бывал в этом
доме еще мальчишкой, когда еще не знал о существовании настоящих мумий, о телах
своих предков, которые ему предстояло потом изучать, спасать от разложения и
мародеров, хранить в музеях.
– Посмотри на это с другой
стороны, – как-то заспорил с ним брат Заки. – Мы все-таки лучше, чем
те воры, которые по кусочкам распродают иностранцам наших древних правителей.
То, что мы продаем, не является святыней. Это подделки.
Добрый старый Заки! Самир собирался подать
знак одному из находившихся внутри дома мужчин, который пеленал бинтами
очередную мумию, но тут из маленького вонючего домика вышел сам Заки.
– О Самир! Рад видеть тебя, братишка.
Пойдем, выпьем кофе.
– Не сейчас, Заки. Мне нужна твоя помощь.
– Разумеется, иначе тебя здесь не было
бы. Самир ответил на эту колкость застенчивой улыбкой.
– Заки, я ищу убежище, маленький домик с
крепкой дверью и черным ходом. Тайное убежище. На несколько дней, а может, и на
более долгий срок. Пока не знаю.
Заки засмеялся – добродушно, но с легкой
издевкой:
– Надо же, такой образованный, всеми
уважаемый, а приходишь ко мне в поисках убежища?
– Не надо задавать вопросы, Заки. –
Самир вытащил из кармана балахона пачку банкнотов и протянул ее брату. –
Мне нужно безопасное место. Я заплачу.
– Хорошо. Я знаю такое место, –
сказал Заки. – Пойдем в дом, выпей со мной кофе. Один хороший глоток – и
ты не будешь чувствовать эту вонь.
Заки всегда так говорил. Правда, Самир никак
не мог привыкнуть к вони. Теперь он чувствовал себя обязанным исполнить просьбу
Заки, поэтому пошел за ним в «зал бальзамирования», в убогую комнату, где стоял
котел с постоянно бурлящим битумом – в ожидании следующего тела.
Проходя мимо котла, Самир заметил, что в нем
варится новая жертва. Его замутило. Он успел заметить черные волосы бедняги,
плавающие на поверхности, чуть притопленное лицо и тут же отвернулся.
– Не нужна ли тебе хорошенькая свеженькая
мумия? – поддразнил его Заки. – Прямо из Долины царей. Назови
династию – и ты получишь все, что хочешь. Мужчину, женщину – кого угодно.
– Убежище, брат.
– Да-да у меня на примете есть несколько
свободных домов. Сначала кофе, а потом я дам тебе ключ. Скажи мне, что тебе
известно об этой музейной краже? О мумии, которую украли. Как ты думаешь, она
была настоящей?
Как в тумане, Эллиот вошел в вестибюль отеля
«Шеферд». Он знал, что оброс щетиной, что брюки и пальто испачканы песком и
глиной. Левая нога болела, но он уже притерпелся к этой боли. Его не заботило и
то, что под накрахмаленной рубашкой тек обильный пот. Он знал, что здесь ему
станет легче – в безопасности, вдалеке от тех pica-сов, свидетелем которых он
стал, тех кошмарных снов, участником которых он был. Но отель казался ему
нереальным – Эллиот еще не мог отрешиться от атмосферы маленького домика.
Всю дорогу от старого Каира, пока он трясся в
кебе, еле пробивавшем себе путь на запруженных транспортом улочках, он думал
только об одном: Маленка погибла из-за того, что он привел эту женщину в ее
дом. О Генри он не сожалел. Но гибель Маленки навсегда останется на его
совести. И сама убийца, его чудовищная ожившая царица. Если он не найдет Рамзеса,
что ему делать с ней? Тогда она нападет и на него?
Сейчас надо найти Самира: он может знать, где
Рамзес.
Эллиот не ожидал, что первым он встретит
Алекса – тот бросился к нему, обнял и не дал подойти к портье.
– Отец, слава богу, что ты пришел!
– Где Рамсей? Мне нужно срочно поговорить
с ним.
– Разве ты не знаешь, что произошло? Они
ищут его по всему Каиру. Его обвиняют в убийстве – ив лондонском и в здешнем.
Джулия места себе не находит. Мы чуть не сошли с ума. И Генри. Его мы тоже не
можем найти. Отец, где ты был?
– Побудь с Джулией, позаботься о
ней, – сказал Эллиот. – Пусть твоя американская мисс Баррингтон
подождет. – Он попытался подойти к стойке портье.
– Мисс Баррингтон уехала. – Алекс
махнул рукой. – Сегодня утром ее семья изменила все свои планы, после того
как пришла полиция и их начали расспрашивать о Рамсее и о нас.
– Прости, сын, – пробормотал
Эллиот. – Прошу тебя, оставь меня, мне нужно отыскать Самира.
– Тебе повезло. Он только что пришел.
Алекс кивнул в сторону кассы. Самир, очевидно,
только что снял деньги со счета. Он пересчитал банкноты и сложил их в бумажник.
Под мышкой у него был какой-то сверток. Египтянин явно куда-то спешил.
– Оставь меня одного, сынок, –
попросил Эллиот Алекса.
Эллиот подошел к мраморной стойке, и Самир
поднял на него глаза.
