Все ее сомнения и страхи исчезли. Она обняла
царя, уткнувшись лицом в его шею. Почувствовала, как он целует ее в лоб и
крепче прижимает к себе. Потом он нежно и властно поцеловал ее в губы.
Джулия услышала взволнованный шепот Самира.
– Сир, вы в опасности. Они ищут вас повсюду.
Но Джулия не отпускала его. В своем странном
балахоне он казался совсем не принадлежащим этому миру. В эти минуты Джулия
поняла, какую сильную, почти болезненную страсть она испытывает к нему.
– Ты знаешь, что произошло? –
прошептала она– В музее убили женщину, и в этом преступлении обвиняют тебя.
– Знаю, малышка, – ласково сказал
он. – Мне угрожает смерть. И кое-что похуже смерти.
Джулия взглянула на него, пытаясь разгадать
значение его слов. Потом снова спрятала лицо в ладони и зарыдала.
Клеопатра сидела на кровати, тупо глядя на
Элиота. Поняла ли она его, когда он сказал, что на ней отличный наряд? На
прекрасном английском она снова и снова повторяла фразы, льющиеся из
граммофона: «Положите немного сахара в мой кофе. Бросьте кусочек лимона в мой чай».
Потом снова погрузилась в молчание.
Она позволила ему застегнуть перламутровые
пуговки, с любопытством смотрела, как он завязывает пояс розовой юбки.
Рассмеялась коротким злобным смешком и задрала ногу под тяжелыми складками
юбки.
– Мило, мило, – сказала она. Этому
английскому слову Эллиот уже научил ее. – Миленькое платьице.
Внезапно она кинулась к туалетному столику и
схватила красочный журнал, где было много фотографий женщин. Потом еще раз
спросила на латыни, где она находится.
– В Египте, – ответил Эллиот.
Он повторял это снова и снова. В ответ
встречал бессмысленный взгляд, потом ее лицо принимало страдальческое
выражение.
Эллиот робко взял щетку и провел по ее
волосам. Чудесные волосы, иссиня-черные, с голубым отливом. Она вздохнула,
распрямила плечи: ей нравилось, как Эллиот причесывает ее. Гортанный смех
сорвался с ее губ.
– Очень хорошо, лорд Рутерфорд, –
сказала она по-английски. Выгнула спину и потянулась, как кошка, грациозно
раскинув в стороны руки.
– Прекрасная царица Клеопатра, –
выдохнул он. Можно ли теперь оставить ее одну? Понимает ли она его? Лучше бы
Маленка постояла на улице возле запертой двери, пока он не вернется. –
Сейчас мне нужно уйти, ваше величество. Я попытаюсь достать еще лекарства.
Она обернулась – взгляд ее был пуст. Она не
понимала, о чем он толкует. Может быть, она даже забыла, что происходило с ней
несколько минут назад? Она явно пыталась что-то вспомнить.
– У Рамзеса, – добавил Эллиот.
В глазах ее появилась искра разума, и тут же
на лицо набежала тень. Клеопатра что-то прошептала, но Эллиот не расслышал.
– Добрый лорд Рутерфорд, – сказала
она.
Он сильнее нажал, на щетку. Теперь черные
волосы спадали на плечи крупными волнами.
Лицо царицы засияло каким-то странным светом,
рот приоткрылся, щеки зарделись.
Она повернулась и погладила графа по лицу.
Что-то быстро произнесла на латыни. О том, что у него, мол, рот молодого
человека, а опыт зрелого мужчины.
Эллиот изумился ее словам, задумался, а она
продолжала изучать его лицо. Он перестал понимать что бы то ни было, перестал
понимать, как он к ней относится: то ему казалось, что она несчастное больное
существо, о котором нужно заботиться, то он вспоминал, что перед ним та самая
великая Клеопатра, и снова испытывал потрясение.
Эта женщина – распутница, она соблазнила
самого Цезаря. Она придвигалась все ближе. Казалось, рассудок вернулся к ней.
Потом ее рука обвила его шею. Пальцы гладили его волосы.
Какая она теплая! Господи, это то самое тело,
которое лежало, полусгнившее, под грязным стеклом музейной витрины, тело,
которое было твердым и черным, как засохшая глина.
Но эти глаза, эти светло-карие глаза с
крошечными желтыми искорками в зрачках! Невероятно, что они ожили в этом темном
тлене! Тлене смерти… Он неожиданно ощутил прикосновение ее губ. Ее рот приоткрылся,
и Эллиот почувствовал, как ее язык скользнул между его зубами.
Его плоть тут же напряглась. Но ведь это
безумие! Ведь он ни на что не годен. Его сердце, боль в суставах, он вряд ли
сможет… Женщина прижалась к нему грудью. Он ощущал сквозь тонкую ткань жар ее
тела. Кружева, жемчужные пуговки только подчеркивали дикую прелесть ее порыва.
Взор Эллиота помутился; он увидел голые кости
пальцев, когда она провела рукой по его лбу, откидывая назад волосы. Ее поцелуи
становились все более настойчивыми, язык забирался все глубже и глубже.
Клеопатра! Любовница Цезаря, Антония и Рамзеса
Проклятого. Эллиот обнял ее за талию, и Клеопатра опрокинулась на кружевные
подушки, увлекая его за собой.
Прижавшись ртом к ее губам, граф громко
застонал. Боже, овладеть ею! Его рука задрала шелковые юбки и скользнула между
ее ног, ощутив горячую влагу.
– Как хорошо, лорд Рутерфорд, –
сказала она на латыни. Ее бедра прижались к нему, к напряженной плоти, готовой
вырваться на свободу.
Эллиот быстро расстегнул несколько пуговиц. Сколько
лет он уже не проделывал этого в такой спешке? Он понимал, что сейчас
произойдет.
– Ах, возьми меня, лорд Рутерфорд! –
услышал он свистящий шепот. – Пронзи кинжалом мою душу!
«Вот от чего я умру. Не от тех ужасов, которые
увидел. А от того, на что у меня нет сил, но чему я не в силах сопротивляться».
Эллиот грубо поцеловал ее, его член ткнулся во влажную ложбину между бедрами.
Клеопатра засмеялась булькающим смехом – злым и сладострастным.
Эллиот закрыл глаза, испытав давно забытое
восхитительное ощущение.
– Вам нельзя здесь оставаться,
сир, – сказал Самир. – Риск слишком велик. Они наблюдают за входом.
Куда бы мы ни пошли, за нами будут следить. Сир, они обыскали вашу комнату и
обнаружили древние монеты! Они могли найти и еще кое-что…
– Нет. Там ничего больше не было. Но мне
нужно поговорить с вами, с вами обоими.
– Надо найти какое-нибудь укромное
место, – сказала Джулия. – Такое, где мы смогли бы встретиться.
– Я все организую, – вызвался
Самир. – На это уйдет пара часов. Вы можете встретиться со мной около
Великой мечети в три часа? Я оденусь так же, как вы.
– Я пойду с тобой! – настаивала
Джулия. – Ничто меня не остановит.
