И снова он вырвался из их рук. Наклонился над
пыльным стеклом. Ему хотелось разбить его. От ее ног остались лишь кости;
пальцы левой руки усохли и стали пальцами скелета. Но это лицо, это прекрасное
лицо! Клеопатра…
Наконец он позволил увести себя. Джулия
расспрашивала его, но царь не отвечал. Она заплатила за поврежденную витрину и
за беспорядок. Ему хотелось попросить у нее прощения.
Больше он ничего не мог вспомнить. Помнил
только ее лицо и фигуру: существо, слепленное из черной земли, поднятое со дна
реки и уложенное на полированном дереве витрины так, что пелены свисали по
краям, будто их до сих пор полощет речная вода. И ее волосы, густые волнистые
волосы… Да, ее фигура до сих пор чудится ему в тусклом свете дня.
Джулия произносила какие-то слова. В отеле
горел неяркий, уютный свет. Он хотел ответить, но не мог. И вспомнил еще
кое-что: отвернувшись от мумии, смущенный и расстроенный, он снова столкнулся с
понимающим и сочувственным взглядом Эллиота.
Оскар поспешными шагами шел вслед за Хэнкоком
и двумя полицейскими из Скотленд-Ярда. Они прошли через анфиладу гостиных и
остановились в египетском зале. Ох, не надо было впускать их в дом! Они не
имели права входить. А теперь они идут прямо к саркофагу.
– Но мисс Джулия страшно рассердится,
сэр. Это ее дом, сэр. Вы не должны это трогать, сэр, это собственность мистера
Лоуренса, это его находка.
Хэнкок смотрел на пять золотых монет Клеопатры
на бархатной подушечке шкатулки.
– Но ведь монеты могли быть украдены в
Каире, сэр. Перед тем как был составлен каталог коллекции.
– Да, разумеется, вы абсолютно
правы, – сказал Хэнкок. Он повернулся и посмотрел на саркофаг.
Джулия налила вина в бокал Рамзеса, но царь
даже не взглянул на него.
– Может, ты объяснишь? – прошептала
она. – Ты узнал ее. Ты ее знал… Должно быть, так оно и есть.
Они долгие часы сидели молча. За легкими
занавесками тускло светилось заходящее солнце. Гомон веселой толпы на улицах
понемногу стихал, превращаясь в монотонное скучное гудение.
Джулия уже устала плакать.
– Но ведь это не могла быть… – Нет.
Даже ей такое предположение казалось невероятным. Она снова подумала о той
женщине: золотая тиара на голове была такой же черной и блестящей, как все ее
тело. – Ведь не может быть, чтобы она…
Рамзес медленно поднял голову и посмотрел на
Джулию. Взгляд его огромных голубых глаз был тяжелым.
– Не может быть! – язвительным
шепотом отозвался он. Голос низкий, хриплый, страдальческий. – Не может
быть! Вы выкопали тысячи египетских мертвецов. Вы рыщете по их пирамидам, по их
гробницам в пустынях, по их катакомбам. Нет ничего невозможного!
– О господи… – Слезы катились у
Джулии по щекам.
– Их крадут, продают, покупают, –
продолжал Рамзес. – Разве остались на этой земле хоть один мужчина,
женщина или ребенок, чье тело не выкопали из земли и не выставили на всеобщее
обозрение? Нет ничего невозможного!
На миг Джулии показалось, что царь
окончательно потерял контроль над собой; но он вдруг опомнился и посмотрел на
нее уже спокойно. Потом глаза его затуманились, словно он вообще перестал ее
видеть.
– Нам не обязательно оставаться в Каире,
если ты не хочешь больше…
Рамзес медленно обернулся и посмотрел на нее –
удивленно, словно очнулся от долгого сна, словно сам удивился, почему так долго
не разговаривал с ней.
– Нет, – сказал он. – Мы не
можем уехать. Не сейчас. Я не хочу уезжать…
Его голос дрогнул, будто только теперь он
понял, что говорит. Он встал и медленно пошел к выходу, ни разу не оглянувшись.
Джулия видела, как закрылась дверь; она
слышала, как он идет по коридору. И снова по ее лицу покатились беззвучные
слезы.
Что ей делать? Как утешить его? Сможет ли она,
воспользовавшись своим влиянием, получить разрешение на вынос этого тела из
музея, чтобы похоронить его по всем правилам? Вряд ли. Ее просьба покажется
всем глупой и необоснованной. И зачем? Ведь на обозрение публики выставлено
множество царских мумий!
Но даже если бы ей и удалось это сделать, вряд
ли он утешится. Его сломил отнюдь не факт осквернения могилы, а сам вид этой
мумии.
Двое полицейских смущенно смотрели на человека
из Британского музея.
– Теперь нам следует уйти, сэр. У нас нет
ордера на обыск саркофага мумии. Мы пришли посмотреть, целы ли монеты. И мы это
сделали.
– Ерунда, – возразил Хэнкок. –
Если у нас есть разрешение суда, мы можем осмотреть все. Да, мы пришли
посмотреть, цела ли коллекция. Перед тем как уйти, я хочу убедиться, что и
мумия на месте.
– Но сэр… – вмешался Оскар.
– Не надо ничего говорить, приятель. Ваша
хозяйка сбежала в Каир и оставила без охраны бесценные сокровища. Без нашего
разрешения. – Хэнкок повернулся к представителям закона. – Откройте
крышку, – приказал он.
– Мне все это не нравится, – сказал
Трент. Хэнкок оттолкнул его и снял крышку сам полицейские и Оскар не успели
помешать ему.
Галтон подхватил крышку и аккуратно поставил
ее на пол. Оскар тихо ахнул.
Внутри стояла сморщенная черная мумия.
– Что, черт возьми, здесь
происходит? – взвился Хэнкок.
– Что вы имеете в виду, сэр? –
вежливо поинтересовался Трент.
– Надо немедленно вернуть все в музей!
– Но сэр…
– Это не та мумия, дурак ты этакий! Это
мумия из магазина лондонского старьевщика! Я сам ее там видел. Мне предлагали
купить ее. Черт бы побрал эту женщину! Она украла находку века!
Было далеко за полночь. В заведениях города
стихла музыка. Каир спал.
Эллиот в одиночестве прогуливался по двору
между двумя флигелями отеля «Шеферд». Левая нога совсем занемела; но он не
обращал на это внимания. Он то и дело поглядывал на верхнее окно, на фигуру,
которая расхаживала по освещенной комнате. Фигуру Рамсея.
В комнате Самира было темно. Час назад погас
свет в номере Джулии. Алекс уже давно лег спать. Он очень расстроился из-за
Рамсея и еще больше переживал из-за Джулии, которая влюбилась в сумасшедшего.
Тень замерла. Придвинулась к ставням. Эллиот
застыл в прохладной тьме двора. Он видел, как Рамсей взглянул на черное небо,
на гигантскую сеть звезд, раскинувшуюся над крышами домов.
