«Это убивает их, мой царь! Они корчатся, их
рвет, их рвет от него с кровью!»
«Собери их все и сожги! – закричал
он. – Все деревья, все мешки с зерном! Выброси их в реку!»
Идиот! Какое несчастье!
Но тогда он был всего лишь человеком своего
времени. Что знали тогдашние мудрецы о клетке, о микроскопе, о медицине?
И все-таки он опять слышал те вопли, сотни
воплей – они рвались из домов, достигая центральной дворцовой площади.
«Они умирают, мой царь. Из-за этого мяса. Они
отравились».
«Забей оставшихся животных».
«Но мой царь…»
«Разруби их на мелкие кусочки, ты понял?
Выброси их в реку!»
Теперь он тоже смотрел в речную глубь. Где-то
там, выше по течению, все еще трепыхались в воде живые куски плоти. Где-то в
илистых глубинах еще жило то зерно. Жили обрезки и куски того древнего скота.
«Я выдаю тебе страшную тайну, тайну, способную
привести к концу света».
Он вернулся в свою каюту, запер дверь, упал в
кресло и заплакал.
В полдень он вышел на палубу. Джулия сидела в
своем любимом кресле и читала древнюю историю, над которой он смеялся: так
много в ней было вранья и темных мест. Читая, она записывала в блокнот вопросы,
которые потом задавала ему. А он отвечал.
– А, наконец-то ты проснулся, –
сказала Джулия. Заметив странное выражение его лица, с тревогой спросила: – Что
случилось?
– Я устал от этих мест. Посмотрим
пирамиды, музей – в общем, все, что обычно смотрят туристы. А потом давай уедем
отсюда.
– Да, понимаю. – Джулия жестом
пригласила его присесть на соседнее кресло. – Я тоже хочу уехать, –
сказала она. И быстро чмокнула его в губы.
– Давай еще разок, – сказал
он. – Мне это так нравится!
Она снова поцеловала его, обхватив теплой
ладонью за шею.
– Мы пробудем в Каире всего несколько
дней, обещаю.
– Несколько дней! Разве нельзя взять
машину и быстро объехать все достопримечательности или же сесть на поезд и
сразу же доехать до побережья? А потом уехать отсюда.
Джулия опустила глаза и вздохнула.
– Рамзес, прости меня. Но Алекс ужасно
хочет послушать оперу в Каире. И Эллиот тоже. Я уже обещала им, что мы…
Он застонал.
– Понимаешь, я хочу с ними распрощаться.
Я хочу сказать им, что не вернусь в Англию. И… кроме того, мне нужно
время. – Джулия посмотрела на него испытующе. – Ну пожалуйста…
– Конечно. Эта опера… Что-то новое?
Наверное, мне стоит посмотреть.
– Да! – воскликнула Джулия. –
Это египетская история. Но она была написана итальянцем пятьдесят лет назад,
причем специально для Британской оперы в Каире. Думаю, тебе понравится.
– Много инструментов?
– Да. – Джулия рассмеялась. – И
много голосов!
– Ладно. Согласен. – Рамзес
наклонился, поцеловал ее в щеку и в шею. – А потом ты будешь моей, моя
красавица, только моей, да?
– Да, всем сердцем, – прошептала
Джулия.
Этой ночью, когда он отказался снова сойти на
берег в Луксоре, Эллиот спросил его о путешествии в Египет: доволен ли он,
нашел ли то, что искал?
– Думаю, да, – сказал Рамсей,
оторвавшись от географической энциклопедии. – Думаю, я обрел будущее.
Глава 2
Это был дом мамлюков, маленький и уютный, и
Генри он нравился, хотя он точно не знал, кто такие мамлюки, – знал лишь,
что они когда-то правили Египтом.
Ну и что, ради бога, пусть себе правят хоть и
сейчас. Ему какое дело? Он наслаждался жизнью – пусть недолго, но в этом
маленьком доме, украшенном восточной экзотикой и громоздкой викторианской
мебелью, у него было все, в чем он нуждался.
Маленка готовила для него изысканные,
приправленные специями блюда, которые казались ему особенно вкусными в те дни,
когда он страдал от похмелья, и от которых он не мог отказаться даже тогда,
когда был пьян в стельку, когда любая другая еда вызывала у него тошноту.
И вообще, она отлично заботилась о нем,
относила его выигрыши в британский сектор Каира и всегда возвращалась с его
любимым джином, виски и коньяком.
Он выигрывал целых десять дней, а играл он
ежедневно, с полудня до позднего вечера. Так легко блефовать с этими
америкашками, которые считают всех британцев неженками и слюнтяями. А вот за
французом нужен был глаз да глаз: этот сукин сын зол как черт. Но он не
мошенничал. И с долгами всегда расплачивался полностью, хотя Генри не мог
представить, откуда у такого беспутного человека взялась прорва денег.
Ночами они с Маленкой занимались любовью на
широкой викторианской кровати, от которой девушка была в восторге: она
воображала себя аристократкой в этой кровати со спинкой из красного дерева и
ярдами москитной сетки. Пусть себе предается своим маленьким мечтам. Пока он
любит ее. Его не волновало, что он вряд ли когда снова увидит Дейзи Банкер.
Генри более или менее привык к мысли, что никогда больше не вернется в Англию.
Как только Джулия со своей свитой приедет в
Каир, он отправится в Америку. Ему даже пришло в голову, что отцу понравится
эта идея и он не станет лишать сына дохода, если Генри обоснуется где-нибудь в
Нью-Йорке или в Калифорнии.
Сан-Франциско – вот город, который привлекал
его больше всего. Его почти уже отстроили после землетрясения. У Генри было
предчувствие, что в этом городе его жизнь наладится, что неурядицы лондонской
жизни забудутся как кошмарный сон. Он мог бы взять туда и Маленку – ведь в
Калифорнии цвет ее кожи никого не будет шокировать. Что с того, что ее кожа
темнее, чем у него?
Ее кожа… Ему нравилась кожа Маленки. Смуглая
горячая Маленка. Несколько раз он выходил из шумного дома, чтобы посмотреть,
как она танцует в европейском клубе. Ему нравилось, как она танцует. Кто знает?
Возможно, в Калифорнии ее ждет успех – разумеется, если он будет ее менеджером.
Это может приносить деньги, а какая женщина не пожелает бросить гнилую дыру ради
американского города? Она уже учила английский с помощью граммофона, проигрывая
пластинки, которые покупала по собственному желанию в британском секторе Каира.
Ее наивные ломаные фразы смешили Генри. Она
без конца повторяла: «Не желаете немного сахару? Может, хотите сливок?» У нее
неплохо получалось. И она умела обращаться с деньгами – иначе не могла бы
содержать этот дом, оставленный ей сводным братом.
