Граф осмотрел стол, заставленный яствами,
снова перевел взгляд на буйную растительность, а потом опять посмотрел на
стоящего перед ним мужчину: да, пожалуй, за всю свою жизнь он не видел подобных
красавцев. Ни одного изъяна. Да еще такие страстные голубые глаза, из-за
которых женщины сходят с ума. Добавьте к этому улыбку, которая всегда наготове,
и вы получите беспроигрышный, почти фатальный вариант.
Молчание затянулось – так не пойдет.
– Ах да, дневник, – сказал Эллиот и
полез в карман пальто.
Самир тут же узнал кожаный переплет.
– Этот дневник, – объяснил
Эллиот, – принадлежал Лоуренсу. Он содержит ценную информацию об
усыпальнице Рамзеса Записи на папирусе, оставленные царем. Я прихватил его с
собой прошлой ночью, а теперь надо положить на место.
Лицо Рамсея посуровело.
Эллиот повернулся, опираясь на трость, и
сделал несколько шагов к столу Лоуренса, невольно поморщившись от боли.
Рамсей пошел следом.
– Вас мучает боль в суставах, –
сказал египтянин. – У вас есть современные лекарства? Был один старый
египетский рецепт. Кора ивы, которую надо выпаривать.
– Да, – отозвался Эллиот,
вглядываясь в изумительные голубые глаза. – Сегодня мы называем это
лекарство аспирином – разве нет? – Он улыбнулся. Все шло более гладко, чем
он ожидал. Он надеялся, что на его лице не появился предательский румянец, как
у Рамсея. – Если вы ничего не слышали об аспирине, дружище, где же вы были
все эти годы? Мы делаем его искусственным способом. Неужели вы даже не знаете
такого слова?
Рамсей не изменился в лице, только немного
сузил глаза, словно хотел дать понять графу Рутерфорду, что оценил его слова.
– Я не ученый, граф, – спокойно
ответил Рамсей, – я скорее созерцатель, философ. Значит, вы называете его
аспирином? Хорошо, что теперь я это знаю. Наверное, я слишком долго жил в
далеких краях. – И он насмешливо приподнял бровь.
– Разумеется, у древних египтян
существовали более сильные лекарства, чем кора ивы, не так ли? – пошел
напролом Эллиот. Он посмотрел на ряд алебастровых кувшинов, стоявших на столе
напротив. – Я имею в виду сильнодействующие средства, то есть эликсиры,
способные не только облегчать боль в суставах.
– Сильнодействующие средства – это
хорошо, – спокойно ответил Рамсей. – Но в них таится опасность… Какой
вы странный, граф. Неужели вы поверили тому, что вычитали в дневнике своего
друга Лоуренса?
– Да, поверил. Потому что, видите ли, я тоже
не ученый. Возможно, мы с вами оба философы. К тому же я немного поэт. В мечтах
я так много путешествовал!
Двое мужчин молча смотрели друг на друга.
– Поэт, – повторил Рамсей, смерив
графа взглядом, словно прикидывал его рост. – Понимаю. Но вы говорите
очень странные вещи.
Эллиот держался с достоинством. Он чувствовал,
как пот стекает за ворот его рубашки, но на лице его оставалось приветливое и
дружелюбное выражение.
– Мне бы хотелось узнать вас
поближе, – внезапно признался Эллиот. – И… поучиться у вас. – Он
замешкался. Голубые глаза снова повергли его в смятение. – Может быть, в
Каире или в Александрии у нас будет время побеседовать. Мы можем познакомиться
поближе и на корабле.
– Вы едете в Египет? – вскинув
голову, спросил Рамсей.
– Да. – Он вежливо пропустил Рамсея
вперед, и они прошли в гостиную. Эллиот встал рядом с Джулией, которая как раз
подписала очередной банковский документ и вручила его дяде. – Мы с Алексом
едем оба. Как только Джулия позвонила, я забронировал билеты на тот же корабль.
Мы и не подумаем отпускать ее одну, правда, Алекс?
– Эллиот, я же сказала «нет»! –
возмутилась Джулия.
– Отец, я не понимаю… – начал было
Алекс.
– Да, моя милая, – возразил
Эллиот, – но я не мог согласиться с твоим «нет». Кроме того, может, это
будет моя последняя поездка в Египет. И Алекс никогда там не бывал. Ты ведь не
станешь лишать нас такого удовольствия?! А почему, собственно, ты против нашей
компании?
– Да, мне тоже хотелось бы
съездить, – заявил окончательно растерявшийся Алекс.
– Ну что ж, чемоданы упакованы и уже в
пути, – подытожил Эллиот. – Ладно, пора, а то опоздаем на корабль.
Джулия смотрела на него с немой яростью.
Рамсей добродушно рассмеялся.
– Значит, все мы отправляемся в
Египет, – сказал он. – Это очень забавно. Как вы предлагали, лорд
Рутерфорд, побеседуем на корабле.
Рэндольф спрятал доверенность, выданную
Джулией, и поднял глаза.
– Значит, решено. Приятного путешествия,
дорогая. – И он нежно поцеловал племянницу в щеку.
Снова кошмарный сон. Генри никак не мог
очнуться. Беспокойно поворочался в постели Дейзи, уткнулся в кружевную,
пропахшую парфюмерией подушку.
– Это всего лишь сон, – пробормотал
он, – надо проснуться.
Но снова увидел наступающую на него мумию;
с ее ног свисали грязные полотняные обмотки. Он почувствовал, как цепкие
пальцы схватили его за горло.
Генри хотел крикнуть, но не смог. Он задыхался
от гнилостного запаха погребальной одежды. Перевернувшись, скинул на пол одеяло
и непроизвольно сжал кулаки.
А когда он все-таки открыл глаза, то увидел
отца.
– О господи, – прошептал Генри и
уронил голову на подушку. Снова на минуту погрузился в дрему, вздрогнул и
перевел взгляд на стоявшего возле кровати родителя.
– Что ты здесь делаешь? – простонал
Генри.
– То же самое я мог бы спросить и у тебя.
Вылезай из постели и одевайся. Твой чемодан уже внизу, в кебе, который отвезет
тебя к пристани. Ты едешь в Египет.
– Как бы не так!
Что это, продолжение ночного кошмара?
Рэндольф снял шляпу и уселся на стул. Генри
потянулся к сигаре и спичкам, но отец отодвинул их в сторону.
– Черт бы тебя побрал, – прошептал
Генри.
