Ах да, горничная. Снова стоит в коридоре,
сцепив на животе руки. Девушка явно боится – но чего?
– Мисс Джулия очень рассердится!
Самир не придумал что ответить. Неловко кивнул
и вернулся к дивану.
– Наверное, вам стоит прийти
завтра, – сказала горничная.
– Нет. Я должен увидеть ее сегодня
вечером.
– Но, сэр, уже очень поздно.
Снаружи донеслось ржание лошади, скрип колес
экипажа. Самир услышал короткий веселый смешок, совсем негромкий, но узнал его:
это была Джулия.
Рита бросилась к двери и отодвинула засов.
Египтянин молча смотрел на входящую в дом пару, сияющую Джулию, чьи волосы были
унизаны крупными дождевыми каплями, и высокого привлекательного мужчину с
темными вьющимися волосами и блестящими голубыми глазами.
Джулия заговорила с Самиром, окликнув его по
имени. Но египтянин не слышал этого.
Он не мог оторвать взгляд от спутника Джулии. Кожа
бледная, нежная. Черты лица зрелого мужчины. Очень яркая личность, сильная
духом. Мужчина физически был очень крепок и в то же время выглядел усталым и
продрогшим.
– Я просто зашел взглянуть на
тебя, – сказал Самир Джулии, пряча глаза. – Убедиться, что с тобой
все в порядке. Я боюсь за тебя… – Его голос сорвался.
– А, я знаю, кто ты! – неожиданно
произнес мужчина на прекрасном британском наречии. – Ты друг Лоуренса,
правда? Тебя зовут Самир.
– Мы разве встречались? – спросил
Самир. – Не помню.
Он с подозрением рассматривал человека,
который подходил к нему, и вдруг взгляд его упал на протянутую для пожатия руку
незнакомца, на рубиновое кольцо с печаткой Рамзеса Великого. И Самиру
показалось, что комната начала медленно вращаться у него перед глазами; голоса
стали зыбкими, и не имело смысла отвечать.
Кольцо, которое он видел сквозь пелены мумии!
Ошибиться было невозможно. Он просто не мог обознаться. И какое значение имеет
теперь то, что упорно твердит ему Джулия? Такие вежливые слова, но ведь лживые
насквозь, а это существо смотрит на него во все глаза, прекрасно понимая, что
он узнал кольцо, прекрасно понимая, что слова ничего не значат.
– Надеюсь, Генри не примчался к вам с
этой чепухой… Да, именно так она и сказала.
Но это вовсе не чепуха! Самир медленно поднял
глаза и внимательно посмотрел на Джулию, чтобы убедиться, что она в
безопасности, здорова и не сошла с ума. Потом снова закрыл глаза, а когда
открыл их, то смотрел уже не на кольцо, а прямо в лицо царя, в уверенные
голубые глаза, которые, казалось, видели его насквозь.
Когда он снова заговорил с Джулией, у него
получилось какое-то бессвязное бормотание:
– Твоему отцу было бы неприятно, если бы
ты осталась без защиты… Твой отец хотел бы, чтобы я к тебе зашел…
– Но, Самир, друг Лоуренса, –
вмешался царь, – теперь Джулии Стратфорд ничто не угрожает. – И,
внезапно перейдя на древний египетский, с акцентом, который был Самиру
незнаком, продолжил: – Я люблю эту женщину и буду защищать ее от любой
опасности.
Поразительное произношение. Самир отступил на
шаг. Теперь заговорила Джулия, но Самир ее не слушал. Он подошел к каминной
полке и прислонился, будто боялся упасть.
– Наверняка ты знаешь древний язык
фараонов, дружище, – произнес высокий голубоглазый мужчина. – Ты ведь
египтянин, разве не так? Ты изучал этот язык всю жизнь. Ты читаешь на нем так
же хорошо, как на греческом и латыни.
Какой богатый оттенками, хорошо поставленный
голос; он так старался смягчить потрясение, был так вежлив, предупредителен,
любезен.
– Да, сэр, вы правы, – ответил Самир. –
Но я никогда не слышал, как на нем говорят, и произношение всегда было для меня
загадкой. Вы должны рассказать мне… – Он заставил себя снова посмотреть в
глаза этому человеку. – Мне сказали, что вы египтолог. Верите ли вы, что
причиной смерти моего друга Лоуренса было проклятие, начертанное на гробнице?
Или он умер естественной смертью, как мы и предположили?
Казалось, человек размышляет, как ответить на
вопрос; стоявшая в тени Джулия побледнела, опустила глаза и слегка отвернулась.
– Проклятие – это всего лишь слова, мой
друг, – наконец сказал мужчина. – Предупреждение, которое способно
отпугнуть невежд и наглецов. Чтобы насильственно отнять у человека жизнь,
требуется яд или еще какое-нибудь столь же действенное оружие.
– Яд… – прошептал Самир.
– Самир, уже очень поздно, – сказала
Джулия. В ее хрипловатом голосе чувствовалось напряжение. – Сейчас не
время говорить об этом. Или я снова разревусь и буду выглядеть как дура. Мы
поговорим об этом тогда, когда решим заняться этим вопросом серьезно. –
Она подошла к египтянину и взяла его руку в обе свои ладони. – Приходи
завтра, и мы посидим все вместе.
– Да, Джулия Стратфорд очень устала
Джулия Стратфорд оказалась превосходным учителем. Желаю тебе доброй ночи, мой
друг. Ты ведь мне друг, правда? Нам о многом нужно поговорить. Но сейчас,
поверь мне, я смогу защитить Джулию Стратфорд от любой опасности, со мной ей
ничто не угрожает.
Самир медленно побрел к двери.
– Если я тебе понадоблюсь, – сказал
он, оборачиваясь, – пошли за мной. – Он потянулся за пальто, вынул из
кармана визитную карточку и, растерянно посмотрев на нее, вручил мужчине. Снова
взглянул на кольцо, блеснувшее на свету, когда мужчина забирал у него
визитку. – Я бываю в своем кабинете в Британском музее допоздна. Брожу по
коридорам, когда все расходятся по домам. Подойдешь к боковой двери и отыщешь
меня.
Зачем он говорит все это? Чего добивается? Ему
страшно захотелось, чтобы этот человек опять заговорил на древнем египетском.
Самир не мог понять странной смеси радости и боли, которые ощущал; мир снова
стал темнеть, и в этой темноте забрезжил какой-то новый благодатный свет.
Самир повернулся и вышел, поспешно сбежав вниз
по гранитным ступеням мимо охранников в униформе. На них он даже не взглянул.
Стремительно зашагал по холодным туманным улицам, не обращая внимания на
замедлявшие ход кебы. Он хотел только одного: уединения. Он все еще видел то
кольцо, вспоминал древние египетские слова, впервые сказанные при нем
вслух, – ведь раньше он не знал их произношения. Ему хотелось плакать.
Свершилось чудо! Теперь почему-то все вокруг казалось ему нереальным – и это
пугало.
– Лоуренс, помоги мне, – прошептал
он.
