Крейка занимал и вопрос, где раб-муртианин научился так хорошо говорить по-вардийски. Сило почти не разговаривал ни с кем из команды. Маловероятно, что он изучил язык, когда попал на борт «Кэтти Джей». Что любопытно, его ярко выраженный акцент и грассирование были характерны для Дрейки — самого южного герцогства Вардии, граничившего с Самарлой. Дрейки считали глухоманью, населенной, в подавляющем большинстве, неграмотными крестьянами. Они влачили жалкую жизнь, возделывая суровую землю, наполовину отравленную пеплом высившихся на западе вулканов Кривой Западни. Каким образом Сило мог научиться вардийскому языку от обитателей Дрейки, оставалось тайной.
Ботинженер уверенно сообщил, что отлично справится с драндулетом. И ему поверили.
Крейк пробрался в глубину трюма. Тут, в задней части помещения, были его владения, а точнее, закуток, огороженный при помощи ящиков и брезентовой занавески. Импровизированное святилище выглядело оскорбительно пустым, но каюта была еще меньше. Здесь стояли стол, классная доска, шкаф, набитый аппаратурой и оборудованием, имелось пустое пространство для круга призывания — и все. Такой скудости постеснялся бы и желторотый начинающий демонист.
На протяжении последних месяцев его сильно удручала невозможность расширить свои познания в Искусстве. Фрей, хотя толком и не понимал, чем занимается Крейк, выделил ему место в трюме и позволил делать все, что захочется. Увы (и от этого никуда не денешься), Грайзеру требовалось настоящее святилище, а устроить его на борту воздушного корабля оказалось нереальным. Любой хрупкий предмет должен был рано или поздно разбиться из-за неизбежных во время полета сотрясений. Тщательно откалиброванные приборы часто теряли настройку. Из-за ненадежности электроснабжения он не мог никого вызывать из эфира: слишком велика опасность, что в решающий момент резонатор выключится и демон вырвется на свободу. Кроме того, во время стоянок, Крейк быстро разрядил бы аккумуляторы «Кэтти Джей» своими экспериментами.
«Мне нужен дом со святилищем, — сказал он себе. — Иначе я не сдвинусь с мертвой точки».
Но это означало бы навсегда покинуть «Кэтти Джей». А ведь следовало учитывать и угрозу, исходящую от охотников за головами. Крейк давно не замечал вблизи себя людей из агентства «Шакльмор». Однако надеяться на то, что они отказались от погони за ним, — просто глупо.
Бесс неподвижно застыла в углу. При его приближении она очнулась и громко затопала навстречу демонисту. Она являлась големом, закованным в броню, восьми футов ростом и пяти в плечах. Лицо Бесс (если у нее действительно было таковое) располагалось над огромными плечами за круглой решеткой, сквозь которую поблескивали два глаза-огонька.
Она присела на корточки перед Крейком, а он, расставив руки, прижался к гигантской фигуре — обнять ее по-настоящему он все равно не мог. Бесс довольно заурчала.
— Как ты, Бесс? Рада видеть меня?
Она закачалась взад-вперед. Шея у нее отсутствовала, и это движение, несомненно, означало кивок.
— Хорошая девочка, — произнес он, поглаживая ладонью горб над плечами.
Крейк решил, что лучше обращаться с ней именно таким образом, нежели как с собакой или кошкой. Если честно, он сам не был точно уверен в том, что она собой представляет. Оставалось ли в ней что-нибудь от той восьмилетней девочки, которой она когда-то была? Вероятно. Но он уже смирился и с гибелью племянницы, и с тем, что был причастен к ее смерти. Последнее оказалось самым тяжелым испытанием. В глубине души он осознавал, что ему никогда не избавиться от раскаяния и скорби. Голем являл собой только часть воспоминаний о том прекрасном ребенке. Настоящая Бесс умерла. Перед Крейком было лишь ее эхо, сохраненное в стальной оболочке.
Но и это — лучше, чем ничего.
— Я принес тебе подарок, — сказал он, показывая фолиант. На красной кожаной обложке было вытиснено название: «Сказки для маленьких девочек». Бесс не умела читать, но сразу захлопала в ладоши. Звук получился такой, будто кузнец колотил молотом по толстому листу железа. Затем она подогнула короткие толстые ноги и шлепнулась на пол.
Крейк сел рядом с ней. Когда он раскрыл книгу, Бесс наклонилась и уставилась через его плечо, нетерпеливо рассматривая красочные иллюстрации.
— Что мы будем читать сегодня? — спросил он.
Бесс издала другой звук, выражавший у нее веселье: жуткое, потустороннее воркование. Она чувствовала, что ей задан вопрос, но не понимала смысла. Вот что печалило Крейка больше всего. Ему казалось, что иногда она бывает очень сообразительной, а иногда — немного «тормозит». А возможно, она догадывалась о его намерениях, не понимая слов.
— Я выберу, согласна? — предложил он и принялся листать книгу, отыскивая сказку, которая нравилась Бесс.
Она подвинулась еще ближе и наклонила решетку-лицо к странице. Наверное, она любила рассматривать картинки или просто слушать голос Крейка. Остальное не имело значения. Теперь он будет читать ей вслух. Он привел ее в этот мир, и у него обязательства перед ней. Порядочный человек должен выполнять свой долг.
— «Герцогиня и гирлянда из маргариток», — объявил Грайзер и приступил к чтению.
Ночью в пустыне царил холод. Куда ни глянь — сплошной песок, доходящий до горизонта. Из серо-стальных барханов, как одинокие клинки, торчали каменные глыбы. Луна только народилась, и ее круглый диск сверкал среди россыпи звезд. Человеческим глазам едва хватало их морозного сияния, чтобы видеть окружающее.
Джез, пилотировавшей «Кэтти Джей», темнота не доставляла неудобств. Ночью она видела так же хорошо, как и днем.
Они находились далеко от Зоны свободной торговли, в глубине запретного для иностранцев воздушного пространства. «Кэтти Джей» летела без огней, на малых оборотах турбин. На фоне ночного неба корабль был крошечной соринкой в черной бесконечности. Его выдавали лишь турбины — пламя, вырывавшееся из их сопл, казалось чужеродным в ледяной тьме. Но с этим ничего нельзя поделать. Оставалось надеяться, что никто не обратит внимания на этот огонек.
Во время полета Джез погрузилась в легкий транс. Сверхострое зрение даже не требовалось контролировать, а вот полным набором чувств манов Джез могла обладать только будучи в трансе. Сейчас она ощущала ветер и быстро рассчитывала его движение и малейшее изменение. Ничто не ускользало от нее. Она явственно воспринимала сердцебиение Ашуа — быстрое, возбужденное, нисколько не соответствующее внешней самоуверенности. Слышала бодрое урчание двигателей корабля, переделанных на деньги Триники. Это было благодарностью пиратского капитана за спасение от манов, которые наделили Джез своими дарами. И они уже не взывали к ней, как прежде, а пребывали где-то на границе ее сознания, словно призраки за плечом.
Она была полуманом. Некогда она терзалась из-за этого, но недавно стала привыкать к своему состоянию. Она не боялась тех, кто превратил ее в иное существо.
Что-то встрепенулось на самом краю ее восприятия. Дополнительное завихрение в ветрах пустыни. Джез нахмурилась и сосредоточилась на поисках его источника.
