За что? За что такие ужасные несчастья? Я был вне себя.
Наверное, я еще долго стоял бы возле окна в башне, сжав
кулаки, снедаемый яростью и жаждой мести, если бы взгляду моему не открылась
картина, доставившая неожиданную радость. Внизу, в ближайшей долине, я увидел
трех моих лошадей – они бродили там без всякого присмотра, словно в
растерянности ожидая, когда их позовут домой.
Чтобы пуститься в дальний путь, необходимо отловить хотя бы
одну из моих любимиц, и ради этого следует поторопиться. Верхом я сумею
добраться до какого-нибудь города, прежде чем стемнеет. Я не имел представления
о землях к северу от нашей горы. Слышал только, что местность в тех краях
гористая и что где-то неподалеку находится довольно крупный город. А значит,
необходимо попасть туда, чтобы укрыться, поразмышлять, посоветоваться с
каким-нибудь местным священником, достаточно разумным и хоть что-то знающим о
демонах.
Со своей последней задачей – постыдной и отвратительной для
меня самого – я справился, собрал все ценное, что в состоянии был унести.
Для начала я отправился в свою комнату, надел лучший
охотничий костюм из темно-зеленого шелка и бархата, высокие сапоги и перчатки,
а в довершение прихватил с собой кожаные мешки, чтобы привязать их к седлу. Со
стороны мои сборы могли показаться совершенно обыденными, словно ничего не
произошло. Затем я спустился в тайное подземелье, где снял с родителей и со
всех других моих родственников наиболее ценные кольца, ожерелья и броши, а
также пряжки из золота и серебра, добытые в Святой земле. Прости и помоги мне,
Господи!
Завершив столь страшное дело, я наполнил мешок золотыми
дукатами и флоринами, найденными в отцовских сундуках, ощущая себя в эти
мгновения презренным вором, бессовестно обкрадывающим покойников…
… И вот наконец забитые до отказа кожаные мешки приторочены
к седлу, лошадь взнуздана, и я тронулся в путь, все дальше углубляясь в лесную
чащу, – хорошо вооруженный высокородный юноша в отороченном норковым мехом
плаще и во флорентийского покроя берете из зеленого бархата.
Глава 4
Я сталкиваюсь с новыми тайнами,
подвергаюсь совращению и проклинаю себя за отсутствие доблести
Полагаю, мне нет нужды объяснять, что после всего
случившегося, охваченный яростью и отчаянием, я в значительной мере утратил
способность размышлять здраво. Посудите сами: разумно ли богато одетому
благородному юноше отправляться в одинокое странствие по кишащим бандитами
лесам Тосканы? Однако я не счел возможным разыгрывать из себя нищего студента.
Не могу сказать, что принял определенное решение. Всеми
моими поступками руководило одно-единственное чувство: непреодолимая жажда
мести – желание покарать демонов, уничтоживших мой родной дом.
Примерно после полудня башни нашего замка окончательно
скрылись из вида. Я постарался взять себя в руки, осушил слезы и двинулся
дальше, стараясь держаться дорог, пролегающих по ровной местности, но то и дело
сбивался с пути и вдруг обнаруживал, что вокруг высокие горы, а под копытами
коня лишь узенькая тропка, вьющаяся по склону.
У меня все время мутилось в глазах. А окружающая обстановка
не располагала к долгим размышлениям.
Трудно вообразить места на земле более заброшенные.
На моем пути встретились развалины двух огромных замков,
практически полностью поглощенные прожорливыми лесными зарослями. Глядя на то,
что осталось от некогда величественных бастионов и парапетов, я думал о судьбах
старых властителей, которые по недомыслию пытались сопротивляться могуществу
Милана или Флоренции. И тут в душу мою закрались подозрения, заставившие меня
усомниться в здравости собственного рассудка: а что, если нас погубили вовсе не
демоны, а вполне обыкновенные недруги?
Взору моему предстала невообразимо мрачная картина:
разрушенные боевые укрепления, неясно вырисовывавшиеся на фоне небес, обычно
столь радостных и сияющих, заросшие кустарником остатки деревень с жалкими,
развалившимися лачугами. На перекрестках дорог виднелись заброшенные часовни,
где каменные изваяния святых утопали во мраке, погруженные в небытие, опутанные
густыми плетями паутины.
Издалека заметив высокие стены хорошо укрепленного города, я
понял, что приближаюсь к Милану, а у меня не было ни малейшего желания там
объявляться. Я заблудился!
Что же касается бандитов, я только раз столкнулся с горсткой
оборванцев, бдительность которых мне удалось утопить в потоке вдохновенной
болтовни.
Во всяком случае, это сборище глупцов несколько отвлекло
меня от грустных мыслей. Возбуждение, вызванное ощущением опасности, питало мое
красноречие:
– Я возглавляю сотню всадников, следующих за
мной, – горделиво провозгласил я. – Мы ищем банду преступников,
объявивших себя борцами за Сфорца, в то время как на самом деле они отъявленные
негодяи, насильники и воры. А вам они, случайно, не встретились где-нибудь
поблизости? Если сообщите о них хоть что-нибудь, каждый получит от меня по флорину.
Мы намерены без промедления покончить с этим сбродом. Мне надоело гоняться за
отпетыми подонками.
Я бросил им горсть монет.
Бродяги быстренько ретировались.
Однако, прежде чем они исчезли, мне удалось выудить у них
кое-какие полезные сведения относительно тех мест, где я волею судеб оказался.
В частности, они сообщили, что ближайший флорентийский город – Санта-Маддалана
– находится в двух часах езды отсюда, что городские ворота на ночь запираются и
никакие уговоры на стражников тогда не действуют – они не впускают никого.
Я притворился, будто и сам все знаю и направляюсь в
прославленный монастырь, который, насколько мне было известно, находился
довольно далеко к северу отсюда, а потому едва ли я мог до него доехать. Затем,
пришпорив коня, я бросил им через плечо еще горсть монет, напоследок
посоветовав поспешить навстречу бандитам, о которых только что им рассказывал и
которые смогут щедро вознаградить за оказанную услугу.
Уверен, что в течение всей нашей беседы среди бродяг не
умолкали споры – не лучше ли просто убить и ограбить меня? Судьба моя зависела
от желаний и настроений отъявленных негодяев, от упрямства одних членов банды и
умения настоять на своем – других. Но, как бы то ни было, мне удалось вырваться
от них.
Я пустил лошадь вскачь, свернул с главной дороги и двинулся
напрямик – кратчайшим путем – к горным склонам. Оттуда мне удалось увидеть едва
вырисовывавшиеся вдалеке туманные очертания Санта-Маддаланы. Большой город.
Вблизи городских ворот я различил четыре башни и несколько церковных колоколен.
Я рассчитывал, что, прежде чем оказаться в Санта-Маддалане,
встречу какой-нибудь небольшой, менее основательно укрепленный городок. Но
никак не мог припомнить названий и к тому же был настолько растерян, что сил на
поиски уже не оставалось.
