Из признательности к моим стражам следовало бы подождать, но
я лихорадочно выбралась из своей злосчастной занавешенной тюрьмы, сбросила плащ
и глубоко вдохнула. Мы находились в широком вестибюле красиво убранного,
обладающего бесспорным очарованием дома.
Несмотря на усталость и путаницу в мыслях, я заметила прямо
у ворот фонтан с львиной головой и вымыла ноги в прохладной воде.
Приемная, или атрий, оказалась огромной, а за ней, на
дальней стороне довольно большого внутреннего сада, я увидела мягкие диваны столовой.
Конечно, это не мой внушительный и богатый старый дом на
Палатинском холме, где с каждым новым поколением появлялись новые помещения и
проходы, ведущие в обширные сады.
Слишком лощеный. Но импозантный. Все стены свежевыкрашены, с
восточным, кажется, колоритом – спирали, змейки… Как я могла судить? Я едва не
теряла сознание от чувства облегчения. Неужели меня наконец-то оставят одну?
Там, в атрии, – письменный стол, а рядом с ним – книги!
Вдоль примыкающих к саду галерей я увидела многочисленные двери; подняв глаза,
я увидела закрытые окна второго этажа. Роскошь… Безопасность…
От мозаичных полов веяло стариной. Стиль был мне знаком –
праздничные фигуры шествия Сатурналий. Должно быть, их привезли сюда из Италии.
Настоящего мрамора мало, колонны оштукатурены, но на стенах
много хорошо выписанных фресок с непременными счастливыми нимфами.
Я вышла на мягкую мокрую траву перистиля и обратила взгляд в
голубое небо.
Мне хотелось только подышать. Однако пришло время выяснить,
как обстоят дела с моими вещами. Я была слишком потрясена всем случившимся,
чтобы интересоваться их судьбой раньше. Оказалось, что в этом не было
необходимости.
Для начала Иаков и Давид составили полный список
приобретенной ими для меня необходимой в хозяйстве мебели, а я стояла, глазела на
них, с трудом веря, что люди могут с таким терпением относиться к мелочам.
Убедившись, что все комнаты в порядке, что спальня находится
дальше по коридору справа, а где-то налево, за кухней, располагается маленький
открытый садик, они поднялись наверх, проверили, все ли нормально там, и только
тогда занялись разгрузкой моего багажа. Рабы вносили сундук за сундуком.
Потом, к моему вящему изумлению, Давид извлек свиток с
наспех написанным почерком моего отца полным списком всего, что мне
принадлежало, начиная от заколок и кончая чернилами и золотом, и приступил к
проверке, еле слышно бормоча что-то себе под нос. Тем временем Иаков отправился
по делам.
«Личные предметы туалета, – подвел черту Давид под
первой частью осмотра. – Одежда… один, два, три сундука – в большую
спальню, быстро! Столовое серебро – на кухню. Книги сюда?»
«Да, пожалуйста».
Я чуть не потеряла дар речи, потрясенная его скрупулезностью
и честностью.
«Сколько книг!»
«Отлично, не надо их пересчитывать!» – сказала я.
«Видите ли, не получается, такие хрупкие…»
«Да, знаю. Продолжайте».
«Вы хотите, чтобы полки из черного дерева и слоновой кости
собрали здесь, в передней?»
«Чудесно».
Я сползла на пол, но меня немедленно подняли два услужливых
раба из Азии и усадили в удивительно мягкое римское кресло со скрещенными
ножками. Мне дали чашку пахнущей свежестью чистой воды. Я выпила ее, думая о
крови. И закрыла глаза.
«Чернила и письменные принадлежности – на письменный стол?»
– спросил старик.
«Как вам угодно», – вздохнула я.
«Теперь все уходите», – приказал старик рабам-азиатам,
быстро и щедро оделив их деньгами. Они поклонились до пола и попятились из
комнаты, натыкаясь друг на друга.
Я уже было собиралась произнести несколько подобающих случаю
фраз с выражением благодарности, когда вбежали новые рабы, практически
столкнувшись с теми, кто еще не успел выйти. Они вносили корзины всевозможных
съестных припасов, которые только можно было найти на рынке, включая по меньшей
мере десять видов хлеба, кувшины масла, дыни, зелень и большое количество
копченых продуктов, которые могут храниться много дней, – рыбу, говядину и
экзотических морских обитателей, до того высушенных, что они напоминали
пергамент.
«Немедленно, в кухню, за исключением блюда с оливками, сыром
и хлебом, – сейчас же, для госпожи, на стол слева от нее. Принесите вино
госпожи, присланное ее отцом».
Просто невероятно! Вино моего отца.
Затем старик приказал уходить и этим рабам, подкрепив приказ
раздачей монет, и сразу же вернулся к своему списку.
«Иаков, иди сюда, сосчитай мне это золото, я буду читать по
списку! Серебро, монеты, еще монеты, камни исключительной ценности… Монеты,
слитки золота…»
Они все продолжали и продолжали. Представить не могу, где
мой отец прятал столько золота!
Что мне с ним делать? Они действительно все мне оставят? Они
честные люди, но здесь же целое состояние.
«Вы должны подождать, пока все уйдут, – сказал
Давид, – и тогда собственноручно спрятать это золото в тайники в разных
местах дома – сами найдете где. Мы этого для вас сделать не можем, поскольку в
этом случае будем знать, где они хранятся. Ваши драгоценности. Некоторые я
оставлю здесь, спрячьте их, они слишком дорогие, чтобы в первые же дни
появляться перед местным населением».
Он открыл шкатулку с камнями.
«Видите этот рубин? Он великолепен. Смотрите, какой большой.
Продав его честному человеку за полцены, вы сможете прокормиться до конца своих
дней. В этом ящике все камни исключительные. Я в камнях разбираюсь. Их отбирали
из самых лучших. Видите жемчуг? Идеальный».
Он положил рубин и жемчуг обратно в шкатулку и захлопнул
крышку.
«Вижу», – слабым голосом отозвалась я.
«Жемчуг, еще золото, серебро… – бормотал он. – Все
здесь! Нам следовало быть более осторожными, но…»
«Да что вы, вы же просто чудеса творите!» – воскликнула я.
Я уставилась на хлеб и на кубок вина. Бутылка моего отца!
Амфоры моего отца по всей комнате!
«Пандора, – обратился ко мне Иаков самым серьезным
тоном, – у меня в руках – документы на дом. И еще одна бумага –
свидетельство, подтверждающее ваш официальный въезд через порт под новым,
вымышленным именем, Юлия такая-то и так далее… Пандора, нам придется вас
покинуть!»
Старик покачал головой и закусил губу.
«Нам нужно отплывать в Эфес, дитя мое, – сказал
он. – Мне стыдно вас оставлять, но гавань вот-вот закроют!»
