– Она появилась прямо из джунглей Индии, – сказал
Стюарт, отпивая чай из своей кружки, в которую он плеснул добрую порцию
виски. – Я не знаю откуда. Я вообще не знаю Индию. Знаю только, что
коренные жители говорили, будто она вечно была там. Перебиралась из одной
деревни в другую. Что она пришла к ним перед войной, и что говорила
по-английски и не старела, и что женщины из деревни опасались ее.
Бутылка с виски стояла в центре стола. Майклу Карри хотелось
выпить, но, возможно, он тоже не мог прикоснуться к напиткам, предложенным
Гордоном. Роуан Мэйфейр сидела со сложенными на груди руками. Майкл положил
локти на стол. Он сел поближе к Стюарту, очевидно надеясь, что это поможет
лучше понять его.
– Я думаю, фотография погубила ее. Кто-то сделал фотографию
жителей всей деревни – всех вместе. Какой-то отважный бродяга с треногой и
складной камерой. А она была на той фотографии. Один молодой человек наткнулся
на эту фотографию среди вещей своей бабушки, когда та умерла. Образованный
юноша. Из числа тех, кому я преподавал в Оксфорде.
– И он знал о Таламаске.
– Да. Я мало говорил со своими студентами об ордене, за
исключением тех, которые, казалось, проявляли интерес…
– Как те двое юношей, – сказал Юрий.
Он видел, как в глазах Стюарта подпрыгнул свет, как будто
дернулась сама стоящая поблизости лампа, но не Стюарт.
– Да, эти юноши.
– Какие юноши? – спросила Роуан.
– Марклин Джордж и Томми Монохан, – сказал Юрий.
Лицо Стюарта напряглось. Он обеими руками поднял кружку с
чаем и жадно пил.
Виски пахло каким-то лекарством, и запах был тошнотворный.
– Где они находятся? Те, кто помогал вам в этом? –
спросил Юрий. – Компьютерный гений и ученый-латинист?
– Все делал я сам, – ответил Стюарт, не глядя на
Юрия. Он вообще ни на кого не смотрел. – Вы хотите услышать, что я должен
сказать, или нет?
– Они помогали вам, – откликнулся Юрий.
– Мне нечего сказать по поводу моих помощников. –
Гордон теперь уже хладнокровно взглянул на Юрия и затем снова уставился не то в
пустоту, не то на тени вдоль стен.
– Это были те двое молодых, – сказал Юрий, хотя
Майкл жестом просил его замолчать. – А что насчет Джоан Кросс, Элверы
Флеминг или Тимоти Холлингшеда?
Стюарт сделал нетерпеливый и выражающий отвращение жест,
вряд ли осознавая, как это может быть истолковано в отношении молодых людей.
– Джоан Кросс не имеет ни одной романтической косточки
во всем теле, – внезапно сказал Стюарт, – а Тимоти Холлингшед всегда
переоценивал свои способности, гордясь аристократическим происхождением. Элвера
Флеминг просто выжившая из ума идиотка! Не задавайте мне больше подобных
вопросов. Я не тот, кто предает своих сообщников. И вы не заставите меня
предать их. Я умру, сохраняя тайну, будьте уверены.
– Итак, этот друг… – сказал Эш, и выражение его
лица осталось таким же терпимым, но поразительно холодным. – Этот молодой
человек в Индии… Он написал вам, мистер Гордон.
– Позвонил, если придерживаться фактов, сообщил, что
хотел бы поделиться со мной тайной. Он заявил, что может доставить женщину в
Англию, если я возьму ее под свою опеку, как только она прибудет. Он сказал,
что она не может защищать себя. Она кажется безумной, но на самом деле это
далеко не так. Никто не в состоянии понять ее. Она говорила о временах, которые
были неизвестны окружающим. И когда он стал наводить справки, намереваясь отправить
ее домой, то обнаружил, что она легенда этой части Индии. У меня сохранились
все записи. У меня есть наши письма. Все они хранятся здесь. В Обители только
копии. Но оригиналы все здесь. Все ценное собрано в этой башне.
– Вы с первого взгляда поняли, что она собой
представляет?
– Нет. Но это было совершенно необычное явление. Я
обнаружил, что очарован ею. Какой-то собственнический инстинкт доминировал в
моих поступках. Я привез ее сюда. Не хотел, чтобы она жила в Обители. Это было
особенно странно. Я не мог сказать никому, что делаю или почему, вследствие
очевидного факта, что был очарован ею. Я только недавно унаследовал башню от
брата моей матери, антиквара, который был нашим семейным наставником. Это место
оказалось великолепным.
В течение первой недели я почти не выходил отсюда. Я никогда
не был в обществе такой личности, как Тесса. В ней было столько веселья и
простоты, отчего я испытывал невыразимое счастье.
– Да. Я уверен, – спокойно заметил Эш, и на лице
его появилась тень улыбки. – Пожалуйста, продолжайте рассказывать свою
историю.
– Я полюбил ее. – Он помолчал, выгнув брови,
словно поражаясь собственным словам. Казалось, он взволнован своим
откровением. – Я чувствовал себя влюбленным.
– И вы держали ее здесь? – спросил Юрий.
– Да, она находилась здесь с тех пор. Она никогда не
выходила отсюда – опасалась людей. И только спустя достаточно долгое время она
начала разговаривать и рассказала свои удивительные истории.
Она редко говорит связно, то есть, я бы сказал,
придерживается хронологии. Ее короткие рассказы всегда имеют смысл. У меня
хранятся сотни записей ее разговоров, списки старых английских и латинских
слов, которыми она пользовалась.
Видите ли, почти немедленно мне стало ясно, что она
рассказывала о двух различных жизнях: одной очень длинной, которую проживает
сейчас, и о той жизни, которой жила раньше.
– Две жизни? Значит, вы имеете в виду перевоплощение?
– Что-то вроде этого, если верить ее объяснению, –
ответил Гордон. Теперь он был так страстно увлечен своей историей, что,
казалось, совсем забыл о грозящей ему опасности. – Она сказала, что все
люди ее вида проживают две жизни, а иногда еще больше, – продолжал
он. – Что вы рождаетесь, зная все необходимое, чтобы выжить, но затем
постепенно к вам возвращаются более ранняя жизнь и разрозненные воспоминания
остальных. И воспоминания об этой ранней жизни не позволяют вам сходить с ума
среди других, человеческих, существ.
– Вы осознали к тому времени, что она не человеческое
существо? – спросила Роуан. – Она бы и меня ввела в заблуждение.
– Нет. Ничего подобного. Я думал, что она такая же, как
все мы. Разумеется, меня удивляли некоторые странности в ее облике: прозрачная
кожа, гигантский рост и необычные руки. Но я не думал, что это создание не
человеческое.
