Она уносила пару все дальше, головы нежно склонялись друг к
другу, широкие, грациозные движения были плавными и полностью совпадали с
ритмом инструментов. Теперь Эш улыбался так же блаженно и удовлетворенно, как
Тесса. И по мере того как шаги ускорялись, трубы деликатно выводили трели, все
убыстряя ритм, но в совершенстве его контролируя, и все голоса могущественно
сливались в наиболее праздничные звучания композиции, они двигались все
быстрее, а Тесса вращалась почти шаловливо, описывая все более смелые и дерзкие
круги. Каблучки слегка пощелкивали по дереву, ее улыбка становилась еще
ослепительнее.
Теперь другой звук смешался с мелодией танца, ибо канон,
исполняемый таким образом, был действительно танцем – и Майкл не сразу понял,
что это была песня Эша В ней не было слов, только чарующее гудение, к которому
Тесса добавила свое собственное. И безукоризненно музыкальные голоса вознеслись
над пением блестящих духовых инструментов, без особых усилий, непринужденно
превзошли крещендо и теперь приняли более быстрый темп. Держа спины прямо, они
смеялись в полном блаженстве.
Глаза Роуан наполнились слезами, пока она смотрела на них:
на высокого, с царственной осанкой мужчину и тоненькую сказочную королеву;
такими же были глаза старика, вцепившегося в подлокотники стула, словно силы
его были на исходе.
Юрий казался полностью опустошенным, словно окончательно утратил
контроль над собой. Он неподвижно застыл, прислонившись к стене, и просто
наблюдал за происходящим.
Взгляд Эша оставался шаловливым и обожающим, он качал
головой, непринужденно поворачивался и двигался все быстрее и быстрее.
Они танцевали и танцевали, вращаясь у освещенной границы,
уходя в тень и возникая из нее снова, распевая серенады друг другу. Лицо Тессы
выражало такой экстаз, словно она была маленькой девочкой, величайшая надежда
которой наконец исполнилась. Майклу показалось, что они – Роуан, Юрий и он сам
– должны удалиться и предоставить им возможность наслаждаться столь необычным,
мгновенно возникшим союзом. Быть может, это было единственное объятие, которое
им суждено познать вместе. Казалось, они забыли о времени и о том, что ожидает
их впереди.
Но он не мог уйти. Никто не сдвинулся с места. Танец все
продолжался и продолжался, пока не стал замедляться ритм, пока инструменты не
стали звучать все мягче – предупреждение им, что нужно будет скоро
разойтись, – и накладывающиеся друг на друга мелодии канона слились в один
полнозвучный голос, который слабел, переходя в конечный скорбный звук… А потом
наступила полная тишина.
Пара остановилась в самом центре пола, свет лился на лица и
на сверкающие волосы.
Майкл стоял у каменной стены, не в силах шевельнуться, не
решаясь оторвать от них взгляд.
Подобная музыка может причинить боль. Она может принести
разочарование и вызвать полное опустошение. Она говорит: «Жизнь может быть
такой. Запомни это».
Эш поднял руки волшебной королевы и внимательно посмотрел на
них. Затем поцеловал повернутые кверху ладони и отпустил. А она стояла, глядя
на него будто влюбленная, – возможно, и не в него, а в музыку, и в танец,
и в свет, и во все сущее.
Эш отвел Тессу к ткацкому станку, осторожно усадил на
табурет, а затем повернул ее голову, словно предлагая вернуться к прежней
работе.
И она вновь стала внимательно рассматривать ткань. Казалось,
она уже забыла о его присутствии. Ее пальцы коснулись нитей и немедленно начали
работать. Эш отошел в сторону, стараясь не производить шума, затем повернулся и
посмотрел на Стюарта Гордона.
Ни мольбы, ни протеста не высказал старик, прислонившийся к
подлокотнику своего кресла. Взгляд его медленно перемещался с Эша на Тессу, а
затем снова возвращался к Эшу.
Возможно, наступило ужасное мгновение. Майкл не представлял,
что будет. Но разумеется, какая-то история, какое-то длительное объяснение,
какое-то отчаянное повествование должно предшествовать этому. Гордону
необходимо попытаться. Кто-то должен попытаться. Что-то должно было случиться и
предотвратить неминуемую казнь.
– Я хочу узнать имена остальных, – сказал Эш в
своей обычной спокойной манере. – Я хочу знать, кто входит в ряды ваших
пособников как внутри ордена, так и вне его.
Стюарт помедлил, прежде чем ответить. Он не двинулся с места,
не отвел глаз от Эша.
– Нет, – сказал он наконец. – Эти имена я
никогда не сообщу вам.
Его слова прозвучали с такой твердостью, столь решительно,
что ничего подобного Майкл не ожидал услышать. И человек, испытывающий боль,
был недоступен любой форме убеждения.
Эш направился к Гордону.
– Подождите! – воскликнул Майкл. –
Пожалуйста, Эш, подождите!
Эш остановился и выжидающе посмотрел на него.
– В чем дело, Майкл? – спросил он, словно не
понимая.
– Эш, позвольте ему сообщить все, что ему
известно. – В голосе Майкла звучали просительные нотки. – Пусть он
расскажет нам свою историю!
Глава 17
Все изменилось. Стало легко и свободно. Она лежала в руках
Морриган, а Морриган – у нее в руках, и был вечер, когда она открыла глаза.
Что за великий сон ей приснился! Как будто Гиффорд, и
Алисия, и Старуха Эвелин рядом с ней и не было ни смертей, ни страданий, а они
были вместе и затем даже танцевали, да, танцевали в общем кругу.
Она так хорошо себя чувствовала! Пусть все увянет – чувства
все равно останутся с ней. Небо было любимого цвета Майкла – фиолетового.
И здесь же стояла над ней Мэри-Джейн. Выглядела она
чертовски хорошенькой с этими желтыми восковыми волосами.
– Ты Алиса в Стране чудес, – сказала Мона, –
вот кто ты такая. Я буду звать тебя Алисой.
«Все будет великолепно. Я обещаю тебе».
– Я приготовила ужин, – сообщила
Мэри-Джейн. – Я предложила Эухении взять выходной на вечер – надеюсь, ты
не станешь возражать. Когда вижу эту буфетную, то просто схожу с ума.
– Конечно. Я не возражаю, – сказала Мона. –
Помоги мне подняться.
Она вскочила, освежилась, чувствуя себя легкой и свободной,
как ребенок, кувыркающийся внутри, – малышка с длинными рыжими волосами,
плавающими в жидкости, крошечная резиновая куколка с крошечными шишечками
коленок…
– Я отварила ямс, рис и запекла устрицы в сыре и
бройлерных цыплят в масле с эстрагоном.
– И когда же ты научилась так готовить? – спросила
Мона и обхватила руками Мэри-Джейн. – Ведь нет никого похожего на нас? Я
имею в виду, ты признаешь во мне свою кровь, правда?
