Гордон совершенно преобразился, словно до этой минуты ничего
не произошло. На мгновение он показался почти молодым, глаза его сияли от любви
и восторга.
– Это и есть ваша женщина? – спокойно спросил Эш.
Он не отрывал от нее глаз, даже слегка улыбался, но не
двинулся с места, чтобы приветствовать ее или прикоснуться к ее протянутой
руке. Говорил он медленно.
– Это и есть та женщина, ради которой вы убили Эрона
Лайтнера, ради которой вы пытались убить Юрия, ради которой вы любой ценой
хотели заполучить мужчину-Талтоса?
– Что вы говорите? – спросил Гордон испуганным
голосом… – Если вы посмеете оскорбить ее словами или действиями, я убью
вас!
– Я так не думаю, – ответил Эш. – Моя
дорогая, – обратился он к женщине, – вы понимаете меня?
– Да, – спокойно подтвердила она мягким тоном, и
голос ее зазвенел, словно крошечный колокольчик. Она пожала плечами и
всплеснула руками, будто в порыве экстаза перед святым. – Талтос, –
повторила она и печально кивнула и нахмурилась снова с невероятным отчаянием.
Была ли обреченная на смерть Эмалет столь красива и
женственна?
Потрясенный, Майкл видел, как лицо Эмалет исчезло под градом
пуль, пронзивших ее, как рухнуло ее тело! Не потому ли плакала Роуан? Или она
просто устала и потому глядела недоуменными, слегка увлажнившимися глазами на
Эша. А тот в свою очередь смотрел на женщину. Что все это должно было означать
для нее?
– Прекрасная Тесса, – сказал Эш, слегка приподняв
брови.
– В чем дело? – спросил Гордон. – Что
происходит? Скажите мне, что случилось с вами обоими. – Он приблизился, но
остановился, очевидно не желая встать между ними. Его голос стал звучным и
наполнился печалью. Это был голос оратора или, по крайней мере, человека,
знающего, как оказывать влияние на слушателей. – Ох, боже мой, я вовсе не
об этом мечтал – не о том, что произойдет здесь, в этом месте, в присутствии
людей, которые воистину не в состоянии понять смысл происходящего.
Но Гордон был слишком переполнен эмоциями, чтобы можно было
заподозрить его в хитрости или неискренности, в том, что он пытается их
обмануть. Его жесты были уже не истерично беспорядочными, а драматическими,
можно даже сказать – трагическими.
Эш стоял невозмутимый, как всегда, спокойно улыбаясь Тессе,
а затем с удовольствием кивнул, когда ее маленький рот раскрылся в улыбке,
отчего щеки чуть округлились.
– Вы очень красивы, – прошептал Эш и поднял ее
руку к губам, а потом поцеловал свои пальцы и запечатлел этот поцелуй на ее
щеке.
Она вздохнула, распрямила шею, позволив длинным волосам
упасть ей на спину, затем потянулась к нему, и он заключил ее в объятия. Он
поцеловал ее, но в этом поцелуе не было страсти. Майкл успел заметить это.
Гордон встал между ними, обнял Тессу за талию и нежно отвел ее назад.
– Не здесь, прошу вас. О, пожалуйста, не надо, не так,
как в публичном доме.
Он отпустил Тессу и приблизился к Эшу, сложив руки как для
молитвы и вглядываясь в него теперь без малейшего страха, как будто вдруг
увидел перед собой цель гораздо более важную, чем собственное выживание.
– Разве это место достойно брачной церемонии
Талтоса? – спросил он почтительно, голосом звучным и умоляющим. – Где
находится священнейшее место в Англии, где путь святого Михаила проходит через
вершину холма и разрушенная башня древней церкви Святого Михаила все еще стоит
на страже?
Эш отнесся к его словам почти спокойно. Печальный, он слушал
Гордона, а тот продолжал говорить, охваченный волнением.
– Позвольте мне отвести вас туда, вас обоих, позвольте
мне увидеть бракосочетание Талтоса на скалистой вершине холма
Гластонбери! – Его голос стал тихим, а слова он произносил размеренно,
неторопливо. – Если я увижу чудо рождения там, на священной горе, на
месте, где сам Христос ступил на землю Англии, – где погибли старые боги и
вознеслись новые, где пролилась кровь в защиту всего святого… Если я увижу
рождение взрослого отпрыска, увижу, как он обнимает своих родителей, –
символ самой жизни… Тогда для меня перестанет иметь значение, буду я жить или
умру.
Он поднял руки, словно держал в них священный замысел, голос
утратил чрезмерную нервозность, глаза прояснились и смотрели почти нежно.
Юрий глядел на него с нескрываемым подозрением.
Эш являл собой символ воплощенного терпения, но впервые
Майкл заметил в глубине его глаз мрачные искорки; даже его улыбка казалась
горькой.
– В таком случае, – продолжал Гордон, – я
увидел бы то, для воплощения чего был рожден. Я стал бы свидетелем чуда,
которое воспевают поэты и которое снится старикам. Чуда, превосходящего все,
которые я когда-либо знал, с тех пор как мои глаза научились читать, уши –
слышать сказки, которые мне рассказывали, а язык научился образовывать слова,
способные выразить сильнейшие склонности моего сердца. Подарите мне эти
последние драгоценные моменты – время для путешествия туда. Это не слишком
далеко отсюда. Едва ли больше четверти часа – всего несколько минут для нас
всех. И на вершине холма Гластонбери я вручу ее вам, как отец вручает дочь, мое
сокровище, мою возлюбленную Тессу, чтобы вы совершили то, чего оба желаете.
Гордон остановился, глядя на Эша, отчаянно спокойный и
глубоко опечаленный, словно за этими словами скрывалось полное приятие
собственной смерти.
Он не обратил внимания на открытое, но молчаливое презрение
Юрия.
Майкла удивило полное преображение, произошедшее в старике,
его безоговорочная убежденность.
– Гластонбери… – прошептал Стюарт. – Прошу
вас. Не здесь. – Он покачал головой. – Не здесь, – прошептал он
вновь и умолк.
Лицо Эша не изменилось. А затем, очень мягко, словно сообщая
ужасную тайну нежной душе, человеку, которому сочувствовал, великан заговорил –
медленно, словно бы задумчиво:
– Соединения быть не может. Не будет и отпрыска. Она
стара, ваше прекрасное сокровище. Она не может родить. Ее источник высох.
– Стара?! – Стюарт был ошеломлен, он не мог
поверить. – Стара? – прошептал он. – Вы сумасшедший. Как вы
могли сказать такое?
Он беспомощно обернулся к Тессе, наблюдавшей за ним без боли
и разочарования.
– Вы сумасшедший, – повторил Стюарт громким
голосом. – Взгляните на нее! – вскричал он. – Взгляните на ее
лицо, на ее формы. Она великолепна. Я привел вас сюда, к супруге такой красоты,
что вы должны пасть на колени и благодарить меня!..
