Майкл сел на подлокотник изящного французского дивана,
скрестив ноги в носках на золотых шелковых подушках. Он снял пиджак, и его
грудь в свитере с высоким воротом выглядела мощной, словно вмещала сердце,
которое могло торжествующе биться еще как минимум полстолетия. Он украдкой
бросил сочувствующий взгляд на Роуан.
Слава богу, что он здесь, подумала она. Спокойный голос и
невозмутимое поведение Майкла были ей нужнее всего. Она не могла вообразить,
что бы она здесь делала без него.
Еще один Талтос. Еще один из них! Боже, какие еще тайны
скрывает этот мир, какие чудовища прячутся среди лесов, в городах, в безлюдных
диких зарослях, в морях? Разум сыграл с ней скверную шутку. Она не могла ясно
представить себе Лэшера. Фигура явно не соответствовала обычным пропорциям. Его
сила, несомненно, была сверхъестественной. Но такое описание неточно. Эти
создания вовсе не были всемогущими. Она пыталась стереть из памяти гнетущие
воспоминания о пальцах Лэшера, оставлявших синяки на ее руках, и о тыльной
стороне его ладони, ударившей ее с такой силой, что она потеряла сознание. Она
до сих пор ощущала момент этого полного отключения, а затем момент пробуждения,
когда она, потрясенная, обнаружила, что в ужасе пытается заползти под кровать.
Но она должна изгнать эти воспоминания, должна сосредоточить все свои усилия и
заставить Юрия сконцентрироваться.
– Юрий, опиши снова этот Маленький народ. – Голос
Роуан звучал ровно и в то же время властно. – Ты уверен?..
– Маленький народ – это дикая раса, – торопливо
заговорил Юрий, делая беспорядочные жесты руками, словно держал в них
увеличительное стекло, посредством которого рассматривал образы всего, что
описывал. – Они обречены на вымирание, как заявил Сэмюэль, ибо у них не
осталось больше женщин. У них нет будущего. Они вымрут, если среди них не
появится женщина-Талтос или не обнаружится женщина их вида в какой-нибудь
отдаленной части Европы или на Британских островах. И такое случается.
Попомните мои слова, это случается. Сэмюэль сказал мне. Или ведьма – разве вы
не понимаете? Какая-нибудь ведьма. Разумные женщины в тех местах никогда не
отваживаются появляться вблизи долины. Туристы и археологи бывают там только
группами и только в дневное время.
Они уже слышали это, но Роуан вдруг поняла, что всякий раз,
рассказывая о пережитом, он добавлял какую-нибудь новую и, возможно, важную
подробность.
– Разумеется, Сэмюэль сказал мне все это, когда
полагал, что я умираю в этой пещере. Когда болезнь отступила, он был поражен не
меньше меня самого. А что касается Эша… Он вообще никогда ни в чем не был
двуличным. Вы не можете себе представить, каким чистосердечием и простотой
обладает это создание, то есть человек – я хотел бы называть его человеком.
Почему не человек, даже если вы помните, что он и есть Талтос? Но ни один
человек не может быть столь прямодушным, если только он не идиот. А Эш отнюдь
не идиот.
– В таком случае он не лгал, когда говорил, что хочет
помочь тебе, – заметила Роуан, с интересом наблюдая за Юрием.
– Нет, он не лгал… И он хотел защитить Таламаску Почему
– не могу сказать. Это все имеет отношение к прошлому, возможно к архивам, к
секретным материалам, хотя в действительности никто не знает содержимого этих
архивов. Ох, если бы я мог надеяться на то, что старшины не принимали в этом
никакого участия. Но ведьма… Разве вы не видите, ведьма с силой Моны – просто
находка для Эша или для Сэмюэля? Я не должен был вообще рассказывать им о Моне.
Ох, какой же я был дурак, рассказав им о семье! Но, как вы понимаете, Сэмюэль
спас мне жизнь.
– Но говорил ли Талтос, что он не имеет супруги? –
спросил Майкл. – Если «супруга» – подходящее слово.
– Это было совершенно очевидно. Он приехал сюда потому,
что Сэмюэль сказал ему, что какой-то Талтос – Лэшер, по-вашему, Роуан, –
появился в Доннелейте. Эш немедленно приехал откуда-то издалека, я не знаю
откуда. Эш очень богат. У него есть телохранители, помощники, он путешествует
небольшой автоколонной, как рассказал мне Сэмюэль. Сэмюэль говорил слишком
свободно, действительно не таясь, – все, что вздумается.
– Но он не упоминал о Талтосе-женщине?
– Нет. По ним было четко видно, что они ничего не знают
о существовании женщины-Талтос! Роуан, неужели вы не понимаете? Маленький народ
вымирает, и Талтосы почти исчезли. Боже, Эш, может быть, единственный из
живущих ныне, после того как не стало Лэшера. Только вообразите себе все это!
Понимаете, что значит Мона для них обоих?
– Ладно, хотите знать мое мнение? – спросил Майкл.
Он потянулся за кофейником на подносе, стоявшем рядом с ним, и наполнил свою
чашку, держа ее как кружку, без блюдца. – Ты сделал все, что смог, в
отношении Эшлера и Сэмюэля. – Произнося это, он смотрел на Роуан. –
Есть один шанс из десяти, что мы сможем обнаружить их в «Кларидже», даже…
– Нет, вы не должны приближаться к ним, – возразил
Юрий. – Вы даже не должны дать им знать, что находитесь здесь. Особенно
вы.
– Я понимаю, – сказал Майкл, кивнув, – но…
– Нет, вы не понимаете, – продолжал Юрий, –
так как не верите мне. Майкл, эти создания могут распознать ведьму, когда ее
увидят, мужчину или женщину. Им не потребуется проводить современные
медицинские тесты, чтобы узнать, что у вас имеются хромосомы, представляющие
для них такую драгоценность. Они узнают вас, возможно, по запаху и, несомненно,
по внешнему виду.
Майкл слегка пожал плечами, словно хотел сказать, что
оставляет собственное мнение при себе и не собирается высказывать его сейчас.
– Ладно, хорошо, я не пойду туда, в «Кларидж», прямо
сейчас. Но удержаться от этого ужасно трудно, Юрий. Сейчас, когда Эш и Сэмюэль
находятся всего в пяти минутах от этого отеля.
– Боже, надеюсь, что их там уже нет. И надеюсь, что они
не направились оттуда в Новый Орлеан. Почему я рассказал им? Почему я не был
умнее? Почему я был столь глуп из-за своей благодарности и своих страхов?
– Перестань казнить себя за это, – сказала Роуан.
– Охрана в Новом Орлеане увеличена в четыре
раза, – заметил Майкл. Его уверенная осанка оставалась неизменной. –
Давайте оставим в покое на минуту тему об Эшлере и Сэмюэле и возвратимся к
Таламаске. Сейчас мы составим список старейших членов в Лондоне, или тех,
которым можно довериться, или тех, которые определенно должны были почуять
что-то неладное.
Юрий вздохнул. Он стоял у окна, возле маленького, обитого
атласом кресла. Окно было занавешено таким же великолепным муаровым штофом,
каким были обиты и стены, так что казалось почти незаметным. Он резко опустился
на край кресла, прикрыв рот руками, и медленно выдыхал воздух. Всклокоченные
волосы торчали в разные стороны.
