– Не позже чем до конца дня вы должны найти мне другое
место для постоянного проживания, – сказал Эш Лесли. – Гостиницу,
столь же хорошую, как эта, но гораздо большую. Мне понадобится кабинет и
несколько линий связи. Вернетесь лишь после того, как все будет подготовлено.
Юная Лесли, похоже, весьма обрадовалась такому поручению и
обретению подобных ответственных полномочий и вышла из номера первой, во главе
всех остальных. Он отпустил официантов и принялся поглощать пищу во
внушительных количествах: макароны под сметанным соусом, холодное молоко, мясо
омара, которое, впрочем, не слишком жаловал, но которое тем не менее все же
было белого цвета.
После ужина он прилег на софу, вслушиваясь в мирное
потрескивание поленьев и надеясь на тихий дождь.
Он также надеялся на возвращение Юрия. Это было
маловероятно. Но он был убежден, что надо оставаться в «Кларидже», на случай
если Юрий вернет им свое доверие.
Наконец появился Сэмюэль, настолько пьяный, что даже
пошатывался. Твидовый пиджак висел через плечо, а белая рубашка измялась.
Только теперь Эш заметил, что рубашка сшита на заказ, как и костюм, –
гротескная фигура Сэмюэля была слишком нестандартная.
Сэмюэль улегся у камина, неуклюжий, словно кит на суше. Эш
встал, поднял несколько подушек с софы и подложил их под голову карлика. Тот
широко раскрыл глаза. Сэмюэль дышал хрипло и, казалось, был весь пропитан
алкоголем – во всяком случае, пахло от него очень сильно. Однако Эша это не
раздражало. Он слишком любил маленького друга, чтобы обращать внимание на такие
мелочи.
Более того, он готов был доказывать кому угодно, что Сэмюэль
красив – так прекрасны бывают иссеченные ветрами скалы.
– Ты не нашел Юрия?
– Нет, – ответил Эш, по-прежнему стоя на одном
колене, чтобы говорить почти шепотом. – Я не разыскивал его, Сэмюэль. Да и
где, скажи, его искать в таком огромном городе, как Лондон?
– Да, город бесконечен, – подтвердил Сэмюэль с
глубоким, печальным вздохом. – Я смотрел всюду, куда бы ни шел. От паба к
пабу – и снова в паб. Я боюсь, что он попытается возвратиться назад. Тогда они
сделают все, чтобы убить его.
– Он приобрел теперь множество союзников, –
возразил Эш. – И один из его врагов уже мертв. Поднят на ноги весь орден.
Это должно сыграть на руку Юрию. Я убил Верховного главу ордена.
– Почему, скажи ради бога, ты сделал это?
Сэмюэль заставил себя опереться на локоть и безуспешно
пытался приподняться, пока наконец Эш не пришел ему на помощь. Сэмюэль тут же
встал на колени и хмуро взглянул на Эша.
– Ладно. Я сделал это потому, что он оказался негодяем
и лжецом. Любой факт коррупции в Таламаске таит в себе слишком большую
опасность. И он знал, кто я такой. Однако верил, что я Лэшер. Он умолял
обратиться к старшинам, когда я стал угрожать его жизни. Ни один преданный член
ордена не упомянул бы о старшинах кому-либо постороннему.
– И ты убил его.
– Своими собственными руками – так, как поступаю
всегда. Это было быстро. Он не слишком страдал, я уверен. Никто другой из них
не знал, кто я такой. Что можно сказать? Разложение добралось почти до самого
верха, возможно уже до самого верха, и таким образом затронуло всех. Однако
никто из членов ордена не имеет ясного представления. Они не отличают Талтоса,
даже когда видят его, даже когда им представляется редкая возможность
исследовать такой экземпляр.
– Экземпляр? – переспросил Сэмюэль. – Знаешь,
я лучше вернусь в долину.
– Разве ты не хочешь помочь мне, чтобы долина оставалась
столь же безопасной, а твои отвратительные маленькие приятели могли продолжать
танцевать и играть на дудках, а также убивать ничего не подозревающих людей и
вываривать в котлах их жир?
– У тебя злой язык.
– Неужели? Впрочем, возможно, ты прав.
– Что мы собираемся делать теперь?
– Следующий шаг я еще не обдумал. Юрий не возвратился
утром… Полагаю, нам следует отсюда съехать.
– Но мне нравится в «Кларидже», – недовольно
проворчал Сэмюэль, и его глаза закрылись в тот же миг, как голова коснулась подушки.
– Сэмюэль, освежи мою память, – попросил Эш.
– О чем?
– Что такое силлогизм? Сэмюэль рассмеялся.
– Освежить твою память? А ты никогда и не знал, что
такое силлогизм. Что ты знаешь о философии?
– Слишком многое, – отозвался Эш. – Он
постарался вспомнить сам. «Все люди – животные. Животные – дикие.
Следовательно, все люди – дикари».
Он прошел в спальню и лег на кровать.
На мгновение перед его мысленным взором возникла
прекрасноволосая ведьма, возлюбленная Юрия. Эш представил, как ее обнаженные
груди нежно прижимаются к его лицу, а волосы укрывают их обоих словно большим
плащом.
Вскоре он уснул. Ему снилось, будто он гуляет по музею кукол
в своем здании. Мраморные плитки казались полированными, и он заметил, как
изменяются цвета, влияя друг на друга. Все куклы под стеклянными колпаками
начали петь – современные, антикварные, гротескные, прекрасные. Французские
куклы танцевали и кружились в своих похожих на колокольчики платьицах; их
маленькие круглые личики выражали неудержимое веселье. Тут же были величественные
куклы – старинные, работы того же мастера, который создал его великолепную Бру,
его королевы, его наиболее драгоценные красавицы, певшие высокими сопрано; их
глаза сверкали в люминесцентном свете. Никогда в жизни Эш не слышал такой
упоительной музыки. Он был безмерно счастлив!
Надо производить поющих кукол, подумалось ему во сне, куклы
должны петь по-настоящему, а не так, как эти старинные, примитивные
механические игрушки. Куклы с электронными голосами, которые смогут петь вечно.
А когда мир прекратит свое существование, куклы будут по-прежнему щебетать на
его развалинах.
Глава 10
– Никаких сомнений, – сказала доктор Залтер. Она
положила папку с записями на край стола. – Но это произошло не шесть
недель тому назад.
– Почему вы так считаете? – спросила Мона.
Она терпеть не могла эту маленькую смотровую комнату, потому
что в ней не было окон. Она задыхалась здесь.
– Потому что вы беременны уже почти три месяца, вот
почему. – Доктор подошла к столу. – Вот здесь, хотите почувствовать
сами? Дайте мне руку.
Мона позволила доктору поднять кисть своей руки и положить
ее на низ живота.
