– Я же сказала тебе, это доктор, – стараясь
держать себя в руках, пояснила Мэри-Джейн. – Он пришел заполнить документы
на ребенка. Ладно, доктор Джек, – это Морриган, тетя малышки. Морриган,
это доктор Джек. А теперь иди и сядь на место, Морриган! Дай ему заняться
своими делами. Пойдемте, доктор.
– Не будь такой напыщенной, Мэри-Джейн, – заявила
эта жердина с великолепной широкой улыбкой, потирая длинные, с шелковистой
кожей руки. Ее хорошо поставленный голос звучал удивительно похоже на голос
крошечной матери там, наверху. – Вы должны простить меня, доктор Джек. Мои
манеры пока еще не таковы, какими им надлежит быть. Я все еще немного резковата
– возможно, потому, что пытаюсь переварить немного больше информации, чем Бог
намеревался когда-либо сообщить кому-либо из моего рода, но у нас оказалось
слишком много проблем, которые необходимо решить. Вот, например, теперь у нас
есть свидетельство о рождении – не так ли, Мэри-Джейн? Ведь именно это ты
старалась прояснить мне, когда я так грубо прервала тебя. Теперь следует
выяснить все, что касается крещения. Ведь, если память мне не изменяет, в
завещании особо указывается, что ребенок должен быть крещен по католическому
обряду. Как мне кажется, судя по документам, к которым я только что получила доступ
и лишь наскоро просмотрела, обряд крещения имеет более важное значение, чем
официальное свидетельство о рождении.
– О чем вы говорите? – спросил доктор Джек. –
И кто», во имя Господа Бога, наградил вас таким голосом? Американская
радиокорпорация?
Она прелестно рассмеялась, подобно звону колокольчиков,
громко хлопая при этом в ладоши. Рыжие волосы ниспадали мелкими волнами и
струились по плечам, когда она трясла головой.
– Доктор, о чем вы говорите? – спросила
она. – Сколько вам лет? Вы человек с весьма развитой фигурой. Попробую
угадать… Вам, видимо, шестьдесят семь – я права? Разрешите мне посмотреть ваши
очки.
Она сняла их с его носа, прежде чем он успел возмутиться, и
сквозь них вгляделась ему в лицо. Он был совершенно ошеломлен. Доктору уже
исполнилось шестьдесят восемь. Без очков он видел перед собой лишь неясное
пятно.
– Надо же! Так вы кажетесь больше! – воскликнула
она. И быстро водрузила очки на его переносицу с совершенной точностью, вновь
отчетливо появившись перед его взором – с пухлыми маленькими щечками и губами,
изогнутыми «бантиком», настолько прелестная, что он едва ли когда видел
что-либо подобное. – Да. Они делают все чуточку больше, не так ли, и
следует считать это наиболее распространенным изобретением, с которым я,
похоже, столкнулась в первые же часы своей жизни. Ведь это очки, я права? Очки,
микроволновая печь, серьги-клипсы, телефон, компьютерный монитор. Мне кажется,
что позже, когда наступит время для размышлений обо всем, что уже завоевало
место в нашей жизни, можно будет различить определенную поэзию в списке тех
объектов, с необходимостью которых мы столкнулись в самом начале, особенно если
мы правы, что ничто в жизни не появляется чисто случайно, что все объекты мы
можем оценить правильно, только рассматривая с различных точек зрения,
выбранных случайно. И в конечном счете, когда мы лучше выверим все наши
средства наблюдения, то придем к пониманию, что даже изобретения, находящиеся
на двух этажах заброшенного и разрушающегося дома, на самом деле собрались
вместе, чтобы сформировать представление о его обитателях, гораздо более
основательное, чем какой-либо человек мог бы составить на первый взгляд. Что вы
думаете об этом?
Теперь настала очередь доктора разразиться смехом. Он даже
хлопнул себя по ноге от удовольствия.
– Милая, я не знаю, что думаю об этом, но уверен, что
мне пришелся по душе стиль твоего высказывания! – заявил он. – Ты
сказала, что тебя зовут Морриган? То же имя дали в твою честь этой малышке?
Морриган. Только не говори мне, что ты тоже Мэйфейр.
– О да, сэр, совершенно верно: Морриган Мэйфейр, –
сказала она, выбросив руки вверх, как делают это болельщики на школьном матче.
Появился тусклый, мерцающий свет, затем послышалось тихое
урчание, и компьютер в комнате позади них начал издавать скрежещущие шумы,
свидетельствующие о начале загрузки.
– Ух, наконец-то! – радостно воскликнула она.
Рыжие волосы взметнулись за плечами. – Снова в работе, снова на сайте
«Мэйфейр и Мэйфейр», пока Мать-Природа не сочтет, что настала пора вновь
унизить нас независимо от того, насколько хорошо мы оборудованы, сформированы,
запрограммированы и установлены. Другими словами, пока молния не ударит снова!
Она рывком подтащила стул к столу, заняла свое место перед
экраном и начала печатать снова, словно совершенно забыла о существовании
доктора и о том, что он по-прежнему стоит рядом.
– Мэри-Джейн, иди сюда! Малышка голодная! –
крикнула сверху бабушка.
Мэри-Джейн потянула его за рукав.
– Подождите теперь всего минуту, – сказал он.
Но он уже утратил эту изумительную молодую женщину,
полностью и навсегда, он понял это, как увидел и то, что под рубашкой на ней
ничего не было и что свет от настольной лампы на гибкой ножке освещает ее
груди, плоский живот и обнаженные бедра. Похоже, и трусиков на ней тоже не
было. А эти длинные босые ноги… Большие голые ступни! Не опасно ли работать на
компьютере во время грозы с босыми ногами? Рыжие волосы потоком стекали вниз,
на сиденье стула.
– Мэри-Джейн, ты должна вернуть ребенка обратно к пяти
часам! – вновь послышался сверху голос бабушки.
– Я иду. Я уже иду. Доктор Джек, пойдемте!
– Пока, доктор Джек! – откликнулась долговязая
красотка, неожиданно взмахнув кистью правой руки, находившейся, по-видимому,
где-то на конце невообразимо длинной конечности. При этом она не отрывала глаз
от компьютера.
Мэри-Джейн промчалась мимо него и прыгнула в лодку.
– Вы собираетесь уходить или нет? – крикнула
она. – Я снимаюсь с якоря, у меня еще много дел. Вы хотите застрять здесь?
– Где должен быть этот ребенок в пять часов? –
потребовал он ответа, приходя в чувство и вспомнив, что сказала старуха. –
Ты не вынесешь снова этого ребенка из дома даже для того, чтобы его окрестили!
– Поспеши, Мэри-Джейн!
– Поднять якоря! – крикнула Мэри-Джейн,
отталкиваясь шестом от ступеней.
– Подожди минуту! – Он прыгнул, подняв фонтан
брызг в лодке, которая раскачивалась возле балюстрады, а затем двинулась вдоль
стены. – Все в порядке, все нормально. Только давай помедленнее, ладно?
Доставь меня до пристани и не опрокинь в это болото. Будь добра, постарайся,
пожалуйста.
«Кликети, кликети, кликети…»
