Новый Талтос рассматривался как предзнаменование, и если он
не отличался совершенством конечностей, красотой форм и максимальным ростом,
ужас охватывал всех. Совершенство новорожденного считалось благословением
Доброго Бога, как и прежде, но… Понимаете, наши верования стали мрачнее, и от
этого мы часто ошибались в своих выводах на основании толкования простых
естественных событий. Так случилось и с нашей привязанностью к строительству
великих кругов, с нашей верой в них, столь любезной Доброму Богу и столь
значительной для нравственности всего племени.
Наконец наступил год, когда мы прочно обосновались на
равнине.
Она расположена на юге Британии и теперь известна как
равнина Солсбери. Климат там прекрасно устраивал нас, это место было лучшим из
всех, которые нам удалось отыскать.
Какое время? Перед появлением человеческих существ.
Мы уже знали, что зима никогда не оставит нас, и не
сомневались в том, что нигде в мире невозможно избежать зимы. Если вы
задумаетесь, это было совершенно логичное предположение. Увы! Летние времена
были самыми длинными и приятными в этой части Британии – я убедился в этом
сам, – а леса там были самыми густыми, в них водилось множество оленей, и
море находилось не слишком далеко.
Стада диких антилоп бродили по долине.
Здесь мы решили построить наш постоянный дом.
Мысль о бесконечных перемещениях во избежание раздоров или в
поисках пищи давно уже утратила свою привлекательность. Мы превратились – в
определенной степени – в оседлых жителей. Все наши соплеменники неустанно
искали постоянное пристанище – неизменное место исполнения наших священных
песен, священных игр памяти и священных танцев, а также, конечно, выполнения
ритуалов рождения.
Мы глубоко затаили обиду после недавнего вторжения и
покинули наше место после бесконечных споров (Талтосы всегда пытаются сначала
договориться), после некоторого количества толчков и пинков и бессчетного числа
ультиматумов, таких, например, как: «Ну хорошо, если вы намерены заполонить эти
леса, то мы вынуждены будем уйти отсюда!»
Мы считали себя в огромной степени превосходящими остальные
племена по целому ряду соображений и, разумеется, в первую очередь потому, что
среди нас было немало тех, кто жил в утраченной земле, и многие, весьма многие
все еще были беловолосы. Мы во многих отношениях были самой организованной
группой и сохранили большинство обычаев. Некоторые из нас теперь имели лошадей
и могли ездить на них. Наш караван состоял из множества повозок. И мы владели
хорошо откормленными отарами овец и стадами коз. Надо сказать, что было у нас и
стадо дикого крупного рогатого скота, просуществовавшее, впрочем, весьма недолго.
Другие Талтосы подшучивали над нами, особенно над тем, что
мы неважно ездили на лошадях и часто с них падали. Но в общем они относились к
нам с уважением и прибегали к нашей помощи в трудные времена.
Теперь, поселившись на равнине Солсбери и решив, что она
останется навсегда нашей, мы намеревались создать самый громадный круг из
камней, когда-либо существовавший в мире.
К тому времени мы уже знали, что само построение круга
объединяет племя, организует его, удерживает от ссор и сделает наши танцы все
более радостными, по мере того как в круг будет добавляться камень за камнем и
круг будет становиться все более впечатляющим.
Это великое мероприятие – строительство величайшего круга в
мире – на несколько столетий определило наш образ жизни и способствовало быстрому
продвижению вперед в смысле изобретательности и организованности. Поиски
валунов из песчаника, как теперь их называют, способы их доставки, окрашивание,
выравнивание и, наконец, установка на место – все это увлекало нас, придавало
смысл самому существованию.
Концепции удовольствия и игры теперь почти ушли из нашей
жизни. Мы были теми, кто уцелел в жесточайшие холода. Танец служил средством
очищения от грехов. Все теперь считалось очищением от грехов. И тем не менее
это было великое и волнующее время.
Те, кто хотел разделить жизнь с нами, присоединялись к
племени, и оно разрослось до таких размеров, что могло оказать сопротивление
любому вторжению. Действительно, самый первый чудовищный камень из нашего
грандиозного круга настолько вдохновил всех, что другие Талтосы приходили к нам
на богослужения, чтобы присоединиться к нашему кругу и полюбоваться им… Никому
и в голову не приходило украсть часть нашей долины.
Строительство круга стало последней каплей в
совершенствовании нашего развития.
В течение этих столетий наша жизнь достигла высочайшего
пика. Мы возвели свои лагеря по всей равнине, на достаточно близком расстоянии
от нашего великого круга, и собирали наших животных в небольших загонах в виде
частоколов. Мы сажали самбук и терновник вокруг частоколов и таким образом
превращали их в наши форты.
Мы выработали похоронные обряды для умерших. Фактически за
это время мы построили несколько своего рода склепов под землей. Таким образом,
начали формироваться все признаки постоянного проживания племени в долине. Мы
не создавали собственное гончарное производство, но закупили гончарные изделия
у других Талтосов, которые клялись, что приобрели их у недолговечных волосатых
людей, приплывавших к берегам на лодках, сделанных из шкур животных.
Со всей Британии к нам приходили племена, чтобы встать в
круг и потанцевать среди наших камней. Они составляли огромные извилистые
процессии. Считалось удачей, если ребенок рождался внутри нашего круга. И
богатая торговля, и процветание нам сопутствовали.
Тем временем на нашей земле были возведены и другие большие
круги. Огромные, изумительные круги. Но ни один, абсолютно ни один, не мог
соперничать с нашим. Действительно, в течение этой производительной,
удивительной эры утвердилось мнение, что наш круг был кругом всех кругов. Люди
не стремились соперничать с нами, но хотели только увидеть его, потанцевать в
нем, присоединиться к процессии, змеевидной лентой струившейся по проходам
между соединенными перемычками валунами.
Путешествие к другому кругу, танец в нем вместе с местным
племенем стали регулярными событиями. На таких сборищах мы учились друг у друга
и затевали великие игры памяти, обменивались историями и исправляли легенды
утраченной земли.
Мы ходили группами, чтобы посмотреть на круг, который теперь
называют Эйвбери, увидеть круги, которые находились гораздо южнее нашего,
расположенного вблизи любимого Стюартом Гордоном холма Гластонбери. Мы ходили
на север, чтобы поклониться другим кругам.
Но все равно наш был самым великолепным. Когда я со своими
людьми посещал круг другого племени, этот визит рассматривался как великая
честь: у нас спрашивали совета, умоляли остаться и даже одаривали прекрасными
подарками.
