– Послушайте, – сказал доктор Ларкин, – если
у Гиффорд Мэйфейр имеется в этом городе медицинская карта, думаю, мне удастся
заполучить ее через Институт Кеплингера Только делать это нужно строго
конфиденциально, не вызывая ни у кого беспокойства или подозрений.
Лайтнер, нахмурившись, покачал головой, как будто считал
предложение Ларкина проявлением дурного тона.
– Только не делайте этого, как прежде, без их
согласия, – предупредил он.
– Райен Мэйфейр никогда об этом не узнает, –
заверил его Ларкин. – Предоставьте это дело нам. Если хотите, можете
назвать нас секретной медицинской службой. Или как-нибудь в этом роде. Кроме
того, сейчас я хочу увидеть Карри.
– Понимаю. Это можно организовать, скажем, завтра. Или
даже сегодня вечером. Мне нужно подумать.
– О чем?
– Обо всем. Например, я не могу понять, почему старшины
позволили Столову приехать сюда. Почему он самым бесцеремонным образом вторгся
в дела семьи, рискуя тем самым вызвать ее неудовольствие. – Не иначе как
Лайтнер просто размышлял вслух, а не отвечал на вопрос Ларкина– Понимаете, всю
свою жизнь я посвятил исследованиям паранормальных явлений. Никогда прежде мне
не доводилось вступать в такой тесный контакт с этой семьей. Я чувствую, что с
каждым днем растет моя преданность им. Растет моя забота о них. И мне стыдно,
оттого что я не смог вмешаться в их судьбу раньше, до исчезновения Роуан. Но я
получил от старшин особые указания.
– Судя по всему, они тоже считают, что в этой семье
что-то странное творится с генами, – предположил Ларкин. – Я делаю
такой вывод, исходя из того, что вы тоже отслеживаете особенности, переходящие
из поколения в поколение. Боже правый, по крайней мере человек шесть на
вчерашних поминках заявили о том, что Гиффорд обладала экстрасенсорными
способностями. Говорят, она видела какой-то образ, нечто вроде семейного привидения.
Хотя, насколько я понял, этим далеко не исчерпывались ее психические
возможности. Очевидно, ваши друзья из Таламаски пошли по такому же пути.
Лайтнер медлил с ответом.
– В том-то все и дело, – наконец произнес
он. – Нам надлежало идти по этому пути, но я далеко не уверен, что мы это
делали. Видите ли… все это так неопределенно и замысловато.
Их разговор прервал низкий пульсирующий звонок телефонного
аппарата, который находился рядом с кушеткой и выглядел вызывающе современным
среди темно-коричневой бархатной мебели.
Ларкин снял трубку.
– Доктор Ларкин слушает, – произнес он свою
привычную фразу, которую всегда говорил, когда брал телефонную трубку. Однажды
он безотчетно выпалил ее по телефону-автомату в аэропорту, что мгновенно вывело
его из забытья.
– Это Райен Мэйфейр, – услышал он ответ на другом
конце провода– Так вы и есть тот самый доктор из Калифорнии?
– Да, рад вас слышать, мистер Мэйфейр. Мне не хотелось
беспокоить вас последние дни. Я мог бы вполне подождать до завтра.
– Доктор, скажите, нет ли там поблизости Эрона
Лайтнера?
– Да, он здесь. Хотите поговорить с ним?
– Нет. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Сегодня
рано утром от маточного кровотечения умерла Эдит Мэйфейр. Она приходилась внучкой
Лорен Мэйфейр и Жаку Мэйфейру. Мне же и моей супруге Гиффорд, а также Роуан она
являлась двоюродной сестрой. Понимаете, с ней случилось то же самое, что и с
моей женой. Эдит просто истекла кровью в своих апартаментах на Эспланейд-авеню.
Бабушка обнаружила ее только в полдень, когда она уже была мертва. Мне
думается, нам следует обсудить вопрос о генетических исследованиях. Судя по
всему, в нашей семье в самом деле что-то не так.
– Господь всемогущий!.. – изумленно прошептал
Ларкин.
Голос Райена звучал спокойно.
– Не могли бы вы приехать ко мне в офис? –
осведомился Райен Мэйфейр. – Будьте любезны, попросите Лайтнера приехать
вместе с вами.
– Конечно. Мы будем у вас через…
– Десять минут, – подсказал ему Лайтнер, который
был уже на ногах. Взяв у Ларкина телефонную трубку, он произнес – Райен,
оповестите всех женщин вашей семьи, где бы они ни находились, о том, что они ни
на минуту не должны оставаться одни. Не надо никого пугать, тем не менее надо
всех предостеречь на случай непредвиденных обстоятельств. Кто-нибудь должен
обязательно находиться рядом с ними, чтобы можно было вызвать врача. Насколько
я понимаю, ни Гиффорд, ни Эдит по какой-то причине не смогли это сделать. Я вполне
отдаю себе отчет в том, что говорю. Да. Да. Всех. Каждую. Именно так и следует
поступить. Да, мы будем у вас через десять минут.
Ларкин и Лайтнер, выйдя из номера, вместо того чтобы
воспользоваться элегантным маленьким лифтом, предпочли спуститься по короткому
лестничному пролету.
– Что, по-вашему, за чертовщина здесь происходит? –
по дороге спросил Эрона Ларкин. – Что значит еще одна смерть? Причем, по
описанию, в точности повторяющая предыдущую?
Лайтнер ничего не ответил. Вид у него был мрачный и
несколько возбужденный.
– Кстати говоря, у вас что, феноменальный слух? Откуда
вы узнали, что Райен сказал мне по телефону?
– Феноменальный слух, – неуверенно пробормотал
Лайтнер.
Выскользнув через парадный вход на улицу, они сели в
стоявшую неподалеку машину. Воздух еще дышал прохладой, но к ней уже
примешивалось ласкающее весеннее тепло. Куда ни кинь взгляд, все утопало в
зелени, среди которой подчас выделялись слегка обветшалые образчики старины.
Например, фонарные столбы или частично торчавшие из-под штукатурки кованые
решетки, некогда ограждавшие балконы на верхних этажах фасада домов.
– Полагаю, нам следует обсудить, – казалось,
Лайтнер вновь не столько обращался к Ларкину, сколько говорил сам с
собой, – что мы собираемся им сказать. Вы сами прекрасно понимаете, что
происходит. И, надеюсь, согласитесь со мной, что ничего общего с генетическим
заболеванием это не имеет. Если, конечно, не брать во внимание более широкую
интерпретацию этого термина.
Водитель, сделав крутой поворот, свернул с бульвара на
небольшую улицу, так что оба пассажира невольно склонились в сторону.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказал
Ларкин. – И вообще не понимаю, что происходит. Я бы назвал это своего рода
синдромом, вроде токсического шока.
