Впоследствии, размышляя над своим решением, Юрий обнаружил,
что не только не испытывал никакого внутреннего конфликта, но даже не слишком
терзался сомнениями. Правда, положа руку на сердце, он не мог не признать, что
действовал не очень решительно. Однако это было вполне естественно для такого
ответственного человека, как он. Особенно ему не давала покоя нравственная
сторона дела, поэтому он неоднократно пересматривал свой поступок с точки зрения
морали и логики, пытаясь разобраться, как следовало правильно поступить на его
месте.
Так или иначе, но Юрий принял решение, не дожидаясь, пока
это сделают за него старшины, тем более что они уже запретили ему поддерживать
всякие связи с Эроном и сообщили, что дело Мэйфейрских ведьм закрыто.
Чутье ему подсказывало, что с Мэйфейрскими ведьмами
творилось что-то неладное. Очевидно, Эрона обескуражило некое непредвиденное и
неблагоприятное событие. Чтобы узнать, что именно выбило его друга из колеи,
Юрий бросил все и отправился в Новый Орлеан. Впрочем, больше он все равно не
мог ничего предпринять в этом направлении.
По происхождению сербский цыган, Юрий был высоким,
смуглокожим, с длинными ресницами и огромными черными как уголь глазами. Волосы
у него слегка вились, но из-за короткой стрижки, которую он всегда носил, это
было почти незаметно. Стройный и довольно подвижный, он предпочитал одежду,
которая еще больше подчеркивала его худощавую фигуру: несколько небрежного вида
шерстяной пуловер, светлая трикотажная сорочка и защитного цвета брюки в
обтяжку.
Глаза у него были слегка раскосыми, а на квадратном лице
особенно выделялся красиво очерченный рот, который довольно часто расплывался в
улыбке. В Индии и Мексике его всегда принимали за местного жителя. Впрочем, не
выглядел он чужестранцем даже в Камбодже или Таиланде. Происходило это,
очевидно потому, что в его чертах, стройной фигуре и, возможно, в спокойных
манерах явно прослеживалось нечто азиатское. Боссы из Таламаски называли его
человеком-невидимкой.
В этой организации он считался исследователем номер один. К
так называемому тайному ордену детективов-экстрасенсов он тяготел с самого
детства. Не наделенный никакими экстрасенсорными способностями, он наравне с
таламасскими заклинателями, медиумами, прорицателями и колдунами с успехом
расследовал самые разные случаи, происходившие по всему земному шару. Более
того, у него была репутация наиболее удачливого искателя пропавших людей, равно
как неутомимого и аккуратного собирателя информации. Другими словами, он
принадлежал к числу тех, кого называют недремлющими шпионами. Юрий был
чрезвычайно предан Таламаске. Не было такого дела, за которое он бы не взялся,
и такой опасности, которую не попытался бы преодолеть, чтобы исполнить свой
долг перед орденом.
Вопросы по поводу порученных ему заданий он задавал крайне
редко, равно как никогда не пытался охватить разумом полную картину того, к
чему был причастен. Короче говоря, не вникал в то, что находилось вне его
компетенции, а просто работал на Эрона Лайтнера или Дэвида Тальбота, занимавших
весьма высокие посты в ордене. Иногда они не могли его поделить, и у них на
этой почве даже возникали споры. Однако это лишь льстило самолюбию Юрия,
поскольку он знал, что причиной их разногласий была его исполнительность,
которую оба они высоко ценили.
Юрий владел многими языками, причем говорил на них почти без
акцента Благодаря своей матери – и ее любовникам – он уже к восьми годам выучил
английский, русский и итальянский.
Когда ребенок столь рано овладевает большим числом языков, у
него появляются необычайные преимущества не только в области лингвистики, но
также в логике и образном мышлении. Юрий унаследовал от матери живой ум и был
по характеру довольно общительным. Хотя по природе ему было не свойственно
замыкаться в себе, тем не менее большую часть жизни приходилось подавлять свою
разговорчивость и позволять ей проявляться лишь в редких случаях.
Особенно ему на пользу пошло время, проведенное вместе с
матерью. Это была далеко не глупая, хотя и чуточку безрассудная дама, довольно
красивая, но не прилагавшая никаких усилий, чтобы такой казаться. Она неплохо
зарабатывала на своих приятелях-мужчинах и, будучи весьма общительной, любила
перемолвиться словечком-другим со служащими отелей, в которых развлекала своих
поклонников. У нее была уйма подруг, с которыми она встречалась в каком-нибудь
кафе, где они болтали без умолку за чашкой кофе или английского чая.
Любовники матери ничего для Юрия не значили. Многих из них
он вообще в глаза не видел. А те, что становились спутниками матери на более
длительное время, всегда приходились ему по душе. В противном случае мать не
стала бы иметь с ними дело. Мальчик рос и взрослел в атмосфере добропорядочной
беспечности. Разглядывая журналы и газеты, он рано научился читать. И с детства
пристрастился к привычке бродить по улицам.
Его горести и молчание начали свой отсчет с того времени,
когда цыгане забрали Юрия к себе. Он никогда не забывал, что они были его
родственниками, двоюродными братьями и сестрами. Но это была настоящая банда,
которая покупала и переправляла детей в Париж или Рим, чтобы они там промышляли
воровством. В их таборе Юрий оказался после смерти матери. Она умерла в Сербии,
в своей родной деревне, куда вернулась, как только поняла, что близится смерть.
Спустя много лет Юрий пытался разыскать это захудалое
селение и тех, кто остался в живых из его семьи, но не смог восстановить в
памяти свое последнее путешествие, из которого помнил только то, что их путь
пролегал на север – через Италию в Сербию. События тех дней были омрачены
страданиями матери, каждый вдох которой давался со страшными мучениями.
Предчувствуя ее кончину, Юрий в глубине души сознавал, что вскоре может
остаться совсем один в незнакомой и, в общем-то, чужой ему стране.
Но что же задержало его так надолго в цыганском таборе?
Почему он превратился в ловкого карманного воришку? Почему делал то, чему его
учили цыгане: танцевал и вертелся среди туристов, между делом вытаскивая у них
бумажники?
Кажется, этот вопрос не оставит его в покое до самой смерти.
Конечно же, он пытался сопротивляться. Но за это его били, морили голодом,
всячески глумились и запугивали. Он дважды пытался бежать, но его отлавливали и
в последний раз под страхом смерти строго предупредили, чтобы больше подобное
не повторялось. Правда, случалось, что с ним обращались очень бережно, можно
сказать – ласково. Его убеждали, увещевали и заманивали многочисленными
обещаниями. Все это тоже было.
Когда ему стукнуло девять лет, Юрий понял, что ему уже пора
быть умнее. Наверняка его мать даже в его возрасте не была такой глупой.
Насколько он помнил, ее никогда не мог запугать и подчинить себе ни один
сутенер. Правда, она то и дело влюблялась, по крайней мере на время.
