– Ее никто не может найти. Несколько недель подряд я
только и делал, что пытался ее разыскать. Ее семья безуспешно этим занимается
еще с самого Рождества. С того самого дня, когда она исчезла. Сегодня вечером,
в восемь тридцать, я улетаю в Новый Орлеан. Хочу повидаться с ее родными. Я был
последним, с кем говорила Роуан. Это случилось две недели назад. Она позвонила
мне, что уже само по себе было очень важно, потому что свидетельствовало о том,
что она жива. Всего один телефонный звонок, а потом вот эти образцы. По ее
просьбе я связался с Мэйфейрами, чтобы переговорить с ними насчет денежных
средств. И только тогда я узнал о ее исчезновении. После Рождества, кажется, ее
встречали только раз – в Шотландии, в городке под названием Доннелейт.
– А как же курьерская служба, доставившая образцы?
Откуда они были посланы? Это же можно проследить.
– Пытались. Но не добились ровным счетом никакого
успеха Курьер получил образцы у консьержа женевского отеля. Ему, в свою
очередь, передала их некая дама, которая как раз выезжала из этого отеля. Судя
по описанию, это была Роуан. Однако нет никаких доказательств того, что Роуан
останавливалась в этом отеле, по крайней мере под своим именем. Вся эта история
окутана тайной. Но если верить свидетельствам, именно Роуан сообщила консьержу
адрес, по которому следует отправить посылку. Послушай, Митчелл, ее родные
разузнали все, что могли. Поверь, они обеспокоены исчезновением Роуан больше
других. Когда я позвонил им, чтобы рассказать о ее звонке и посылке с
образцами, чувствовалось, что они вне себя от горя. Поэтому я сегодня
отправляюсь в Новый Орлеан. Они желают видеть меня лично. Кроме того, нельзя
сбрасывать со счетов материальную сторону дела Поэтому я с радостью окажу им
эту услугу. Семья направила своих детективов во все уголки Женевы, но им не
удалось обнаружить никаких следов. А уж если это семейство не смогло ничего
разузнать, то… Не думаю, что кому-то другому посчастливится больше.
– Но почему?
– Деньги. Все дело в деньгах Мэйфейров. Ты наверняка
слышал о крушении планов Роуан в борьбе за Мэйфейровский медицинский центр. Так
вот, Митчелл, давай не тяни время, скажи мне, что это за образцы. У меня каждая
минута на счету. Я рискую опоздать на самолет, а потому прости, но вынужден
тебе напомнить, что пора перейти к делу.
Скрестив руки на груди, Митчелл Фланаган какое-то время
просто молчал. О напряженной работе его мозга свидетельствовала лишь
подергивающаяся нижняя губа Потом он снял очки и уставился в пустоту. Затем
снова их надел – как будто без них у него не ладился мыслительный процесс – и
лишь после этого перевел пристальный взгляд на Ларкина.
– Ладно. Насчет того, что ты сказал… Или того, что, по
твоим словам, сказала Роуан…
Ларкин молчал – он боялся, что, начав говорить, может выдать
себя с головой, поэтому решил держать язык за зубами. Ему не терпелось
услышать, что поведает Митчелл дальше.
– Этот субъект не является homo sapiens, –
продолжал Митчелл. – Он примат. Млекопитающее мужского пола Очень
жизнеспособен. Имеет уникальную – я бы сказал, сверхъестественную – иммунную
систему. Последние тесты показали, что он достиг зрелости. Хотя это еще не
доказано. Обладает странным механизмом усваивания белков и минеральных солей.
Кроме того, я обнаружил нечто необычное в его костях. А именно, что его костный
мозг огромен. Правда, это может быть связано с прогрессирующим слабоумием. Это
все, что я могу сейчас сказать. Для того чтобы узнать больше, нужно провести
дополнительные исследования.
– А не мог бы ты дать мне его словесный портрет?
– Я могу только основываться на рентгенографических
данных. Его вес около ста пятидесяти фунтов. По данным последних, январских,
тестов, рост составлял шесть с половиной футов. Надо сказать, что данные о
росте, полученные в результате первой рентгенограммы, снятой двадцать восьмого
декабря в Париже, существенно ниже тех, которые были получены во второй раз,
пятого января в Берлине. Однако между пятым и двадцать седьмым января никаких
изменений не произошло. Все параметры остались прежними, что позволило сделать
предположение о достижении им зрелости. Хотя, это, конечно, всего лишь мои
гипотезы и догадки. Его черепная коробка недоразвита, но, возможно, такой и
останется.
– На сколько он прибавил в росте в промежуток между
декабрем и январем?
– На три дюйма Рост произошел преимущественно за счет
конечностей. Кстати сказать, передние конечности у него очень длинные. Немного
увеличился размер головы. Но возможно, не настолько, чтобы это обратило на себя
внимание. Тем не менее его голова стала крупнее обычной. Если хочешь, я покажу
тебе его на компьютере. Увидишь, как он выглядит, как двигается…
– Нет, не надо. Лучше расскажи что-нибудь еще.
– Что-нибудь еще? – с вызовом переспросил Митчелл.
– Да, что-нибудь еще.
– А тебе этого недостаточно? Ларкин, это ты, а не я должен
кое-что объяснить. Например, где проводились все эти тесты? Поскольку эти
материалы пришли из разных клиник Европы, хотелось бы знать, кто именно их
делал.
– Мы думаем, что сама Роуан. Ее родственники еще
пытаются это выяснить. Очевидно, Роуан незаметно проникла в какую-нибудь
клинику вместе с этим субъектом. Сделала ему рентгенограмму. И так же
незаметно, не вызвав ничьих подозрений, вышла вместе с ним. И ни у кого не
возникло сомнений в том, что она является лечащим врачом, а это существо – ее
пациентом. В Берлине никто не мог ее вспомнить. Единственным подтверждением ее
пребывания там служат записанные на снимке компьютерные данные и время снятия
рентгенограммы. Подобным образом были получены результаты сканирования мозга,
электрокардиограмма и тест на таллий. Она беспрепятственно проникла в
лабораторию одной из женевских клиник и сделала необходимые анализы. Никто не
задал ей ни одного вопроса по самой простой причине: на ней был белый халат.
Кроме того, выглядела она весьма представительно и говорила по-немецки. Потом
она забрала результаты и ушла.
– Что-то у тебя все выходит чересчур просто. В жизни
так не бывает.
– Тем не менее именно так все и было. Оборудование в
клиниках практически общедоступно. А Роуан ты знаешь. Кому придет в голову
задавать ей вопросы?
– Верно.
– Кстати сказать, все, с кем она встречалась в Париже,
запомнили ее очень хорошо. Тем не менее никто не мог оказать нам существенной
помощи в ее розыске. Никто не знал, откуда она приехала и куда отправилась. Что
же касается ее спутника, то, по словам очевидцев, он был высоким, худым, с
длинными волосами и в шляпе.
– У него длинные волосы? Ты уверен в этом?
