Когда они подъехали к Лондону, ее лицо так опухло, что на
нее было страшно смотреть, и все, кому она попадалась на глаза, не могли скрыть
откровенное беспокойство. Лэшер снял номер в прекрасном отеле, хотя она не
имела никакого понятия о том, где тот находился, потом дал ей горячего чая с
конфетами и начал петь.
Лэшер сказал, что сожалеет обо всем, что натворил, и даже о
том, что вновь родился на свет. Спрашивал ее, понимает ли она, что это значит.
Понимала ли она, что он являл собой свидетельство чуда? За вопросами, как
обычно, последовали поцелуи, сосание груди и прочие ласки – грубая прелюдия
перед таким же грубым и стихийным сексом, который, как всегда, доставил ей
немалое наслаждение. Но, в отличие от всех предыдущих раз, к следующему
совокуплению она побудила его исключительно из отчаяния, не испытывая при этом
никакого вожделения. Возможно, поступала она так: только потому, что другим
способом не могла проявить свою волю. Лишь после четвертого раза, полностью
истощившись, он от нее отстал и тотчас уснул. Какое-то время она боялась
пошевелиться. Но стоило ей вздохнуть, как он сразу открыл глаза.
Лэшер стал настоящим красавцем борода и усы, которые он
каждое утро тщательно подстригал, имели форму и длину изображенных на картинах
святых. Волосы у него уже сильно отросли. Плечи были несколько широковаты, но
это ничуть не портило его царственный, величественный облик. Однако не странно
ли может показаться применять к нему эти слова? Когда он с кем-нибудь
разговаривал, то был вынужден наклоняться и слегка касаться его своей
бесформенной серой шляпой. На людей он производил самое приятное впечатление.
Лэшер и Роуан посетили Вестминстерское аббатство, в котором
он тщательно исследовал все до мелочей. Какое-то время он наблюдал со стороны
за движениями прихожан. Потом наконец изрек:
– У меня только одна простая миссия. Такая же старая,
как Земля.
– И в чем же она заключается? – полюбопытствовала
Роуан.
Но Лэшер ей не ответил.
Когда они вернулись в отель, он сказал:
– Я хочу, чтобы ты самым серьезным образом возобновила
свое исследование. Мы поедем в безопасное место, не в Европу, а в Штаты. Будем
так близко к ним, что они ничего не заподозрят. Нам потребуется все. Правда,
деньги большого препятствия не представляют. Но в Цюрих мы больше не поедем!
Тебя там ищут. Ты сможешь достать большую сумму денег?
– Я уже это сделала, – напомнила ему она.
Роуан уже давно заметила, что он совершенно не запоминал
последовательности самых обыкновенных событий.
– Мы уже совершили основные банковские операции и даже
тщательно замели за собой все следы. Если хочешь, можно вернуться в
Штаты. – От этой мысли сердце у нее возликовало. – В Женеве находится
крупнейший в мире Институт неврологии, – продолжала она. – Полагаю,
для начала нам следует направиться туда. Мы могли бы провести там некоторые
исследования. А заодно завершить необходимые операции в швейцарском банке. Там
мы с тобой и решим, каковы будут наши дальнейшие планы. Уверяю тебя, так будет
лучше всего.
– Хорошо, – согласился он. – Поедем в Женеву,
а потом – в Штаты. Нас с тобой ищут. Поэтому придется вернуться. Вопрос только
в том, где именно мы остановимся.
Роуан предалась мечтам о лаборатории, слайдах, тестах и
микроскопе и не заметила, как ее сморил сон. Она с таким рвением стремилась
провести исследования, как: будто их результаты могли дать ей ключ к изгнанию
нечистой силы. Разумеется, она вполне давала себе отчет в том, что провести
столь объемную работу в одиночку не сможет. Поэтому в лучшем случае
рассчитывала получить доступ к компьютеру, чтобы ввести в банк данных хотя бы
то, что ей уже удалось узнать. Для ее изысканий требовался город с множеством
лабораторий, в котором при желании она могла бы пойти сначала в один крупный
медицинский центр, потом в другой…
Лэшер сидел за столом, в очередной раз перечитывая историю
Мэйфейров. Его губы шевелились так быстро, что срывавшиеся с них слова
превращались в свист. Некоторые факты семейной биографии вызывали у него столь
откровенный смех, что можно было подумать, будто он узнал о них впервые.
– Молоко убывает? Да? – спросил он у Роуан, встав
перед ней на колени и заглянув ей в глаза.
– Не могу сказать. У меня все безумно болит.
Лэшер принялся ее целовать. Потом собрал в ладонь немного
молока и смочил ей губы. Роуан отметила, что по вкусу оно не слишком отличается
от воды.
Пребывая в Женеве, они обдумали план дальнейших действий до
мельчайших подробностей.
Конечным пунктом своего путешествия они избрали Хьюстон,
штат Техас. Почему? Ответ был очень прост. Этот город наводнен больницами и
медицинскими центрами, в которых можно провести любое медицинское исследование.
Роуан рассчитывала, что им удастся поселиться в каком-нибудь пустующем
медицинском учреждении, не функционирующем из-за нефтяного кризиса. Во всяком
случае, в подобных постройках в Хьюстоне недостатка не было. Считалось, что в
городе существовало три деловых центра. Поэтому в нем было нетрудно затеряться.
Деньги для них не представляли никакой проблемы. Роуан
удалось благополучно переправить огромные средства в Центральный швейцарский
банк, где они теперь и хранились. Правда, для этого ей пришлось открыть
несколько фиктивных счетов в Калифорнии и в Хьюстоне.
Роуан лежала в постели, а Лэшер крепко держал ее за кисть.
Она подумала о том, что от ее родного города до Хьюстона всего час лету. Всего
только час.
– Да, ты права. Им ни за что не придет в голову искать
нас там, – заметил Лэшер. – С таким же успехом мы могли бы спрятаться
на Северном полюсе. Пожалуй, лучшего места нам не найти.
От этой мысли сердце Роуан замерло. Ей опять стало нехорошо.
На какое-то время она заснула, а когда проснулась, то вновь обнаружила у себя
маточное кровотечение. Очередной выкидыш. Но на этот раз вязкий зародыш, до
того как он распался на части, не превышал двух дюймов.
Отдохнув за ночь, утром Роуан собралась пойти в институт,
чтобы исследовать то, что из нее накануне вышло, а также выяснить, какие тесты
можно будет провести над Лэшером. Поначалу он ее не пускал. Тогда она зашлась
душераздирающим криком, и то ли от ужаса, то ли от беспомощности он был
вынужден ей уступить.
– Боишься остаться без меня? – спросила его
Роуан. – Да?
– А как бы чувствовала себя на моем месте ты? –
задал ей он встречный вопрос. – Если бы была последним мужчиной на свете?
А я последней женщиной?
