Сержант заерзал на стуле и вдруг вскинулся:
– Я не поверю, что это мог сделать Стив Уоткинс. Вы
придумали этот контрмарш, чтобы вызволить Эллен Монтейз.
– Я спросил вас, что неправильного в моей версии?
– Все решительно!
– Укажите нам хотя бы на одно расхождение между нею и
известными вам фактами.
Сержант неожиданно разразился громоподобным хохотом.
– Каким образом, объясните мне, Сейбина могли убить днем в
понедельник пятого сентября, если он звонил из города своему секретарю с
переговорного пункта в десять часов вечера и сообщил ему, что все в порядке?
– Он не мог этого сделать, – сказал Мейсон, – по той
причине, что был мертв. И тогда приходится сделать один-единственный вывод – он
не звонил.
– Сознайтесь сами, что ваша теория разлетается, как…
постойте… ээ… что же тогда выходит?
– Вот именно, сержант! Долго же до вас доходит, что убийцей
является Ричард Вейд.
Шериф вскочил со стула.
– Где Ричард Вейд? – крикнул он.
Зрители обменивались недоумевающими взглядами. На заднем
ряду, возле выхода, двое одновременно поднялись.
– Вот только что вышел молодой парень, он сидел на том
стуле. Может быть, это и был Вейд?
Коронер громогласно объявил:
– Дознание откладывается на полчаса.
В зале творилось нечто невообразимое. Зрители повскакивали с
мест, кричали, жестикулировали, заполнили проход, пытались первыми пуститься
вдогонку.
Шериф отдавал приказы своим подчиненным:
– Звоните в отделения, установите наблюдение за всеми
дорогами. Сообщите городской полиции…
Мейсон повернулся к Эллен Монтейз и улыбнулся:
– Ну, теперь уже осталось немного.
Глава 13
Мейсон сидел в кабинете шерифа, терпеливо ожидая, когда
будут оформлены все бумаги для освобождения Эллен Монтейз из-под охраны. Сама
она находилась тут же, устроившись в глубоком кресле, видимо не полностью еще
поверив в окончание своих мытарств.
Шериф через каждые две минуты снимал трубку, ибо сообщения о
розыске Вейда поступали отовсюду, пытался разобраться в случившемся, задавая
десятки вопросов Мейсону.
– Никак не могу понять, как вы все это сообразили?
– Очень просто. Убийцей должен был быть человек, имеющий
доступ к попугаю, причем план убийства вынашивался давно, а для осуществления
его была проведена солидная работа. Несомненно, этот человек намеревался
свалить вину на Эллен Уоткинс Сейбин, поскольку, скорее всего, он даже не
подозревал о существовании Эллен Монтейз. Так как этот человек знал о привычке
Сейбина возить за собой Казанову, когда он отправлялся в горную хижину, этот
человек (явно живущий в доме Сейбина) принялся учить попугая произносить эту
самую знаменитую фразу про Эллен и пистолет.
Повторяю, схема убийства была тщательно продумана. Сейбин
должен был приехать в город пятого числа, забрать попугая и отправиться в горы,
на открытие рыболовного сезона. Убийца к этому времени находился в боевой
готовности. Даже его остроумное алиби было на мази.
Но тут Сейбин в какой-то мере нарушил все планы, появившись
второго числа и забрав попугая раньше намеченного срока. Как я полагаю, тут-то
он и услышал, чему научился его Казанова.
Скорее всего, мы так и не узнаем, что случилось после этого:
либо Сейбин сообразил, что его жизни грозит опасность, либо постоянные выкрики
птицы действовали ему на нервы. Но он хотел заменить его другим попугаем:
возможно, он любил птиц. Но я склонен думать, что он хотел обмануть
предполагаемого убийцу… Откровенно признаться, эта подмена птиц не дает мне
покоя, и я буду копаться до тех пор, пока не выясню всю подоплеку.
Одно несомненно – Сейбин встревожился. Он поменял попугаев и
попросил мисс Монтейз достать ему оружие. Несмотря на эти предосторожности, он
был убит. Убийца, естественно, не сомневался, что в клетке по-прежнему сидит Казанова.
Именно по этой причине он так заботливо снабдил его пищей, водой, отворил
дверцу клетки.
Мы знаем, что Сейбин предпринял дело о разводе. Вернее, он
считал, что его жена занимается этим в Рино. Он надеялся в ближайшее время
подкрепить свой сомнительный брак в Мексике настоящей брачной церемонией в
другом месте.
Вейд, как вы понимаете, устроился по соседству с охотничьим
домиком Сейбина в полуразвалившейся хижине, где он оборудовал аппаратуру для
подслушивания и записи всех телефонных разговоров из домика Сейбина. Он ждал
подходящего момента для решительного удара.
– Зачем ему нужны были эти телефонные разговоры? – спросил
шериф.
– Потому что весь успех его плана зависел от того, что он
вылетит на самолете Стива Уоткинса в такое время, на которое у него будет
сфабриковано «железное алиби». Единственный предлог, который у него имелся, это
то, что Сейбин договорился выплатить своей жене сто тысяч долларов в Нью-Йорке.
Он знал, что Сейбин постоянно перезванивается с женой. Поэтому ему нужно было
быть уверенным, что все идет по намеченному плану.
Подслушивая телефонные разговоры, он узнал, что Сейбин
поручил Болдингу выяснить правду в отношении фальшивых чеков. Он не сомневался,
что среди образцов тех почерков, которые Сейбин собирался послать на
экспертизу, будет и его собственный. Болдинг, конечно, без труда распознал бы в
подтверждениях на обратной стороне чеков руку Вейда и обвинил бы его в
мошенничестве. Теперь уже невозможно было откладывать дальше осуществление его
планов. Мне-то думается, что он предполагал дождаться восьми часов, чтобы все
уже было без осечек. Рыба у него была заготовлена, «вещественные
доказательства» налажены, но теперь, в полном смысле, каждая минута была
дорога: Сейбин не должен был отправить Болдингу свое письмо. Так что он
срывается с места и бежит к домику Сейбина, боясь его упустить. Он так
торопился, что даже не загасил сигарету, лежащую на краю стола.
– Почему вы нам ничего не сказали про Вейда, чтобы мы имели
возможность его вовремя схватить?
– Фактом своего бегства из зала заседания он расписался в
своей вине… Я-то понимаю, в каком ужасе был Вейд, как только выяснил, что убил
не того попугая: он почувствовал, что почва стала уходить у него из-под ног.
Показания попугая были для него смертельны, ибо каждому стало бы ясно, что
птица не могла научиться этим словам на месте убийства, ведь она даже близко
там не была. Значит, ее специально научили этим фразам. А это могли сделать
только Вейд или Стив Уоткинс. Но последний не жил в доме. Миссис Сейбин уезжала
на полгода. Чарлза Сейбина было бы смешно подозревать.
Что касается алиби у лиц, проходивших по делу, у попугая
было наиболее бесспорное. Он не присутствовал в момент убийства в горной
хижине. Это подтверждала миссис Винтерс.
