Энди Темпнет сразу же утихомирил легкий смешок, пронесшийся
по залу заседаний, нахмурив брови. Потом он сказал:
– Полагаю, надо выслушать соседа, обнаружившего тело.
Фрэда Бонера привели к присяге.
– Вы нашли тело, мистер Бонер?
– Да, сэр.
– Где?
– Возле горной хижины, вблизи Гризли-Фиет.
– Это был его личный домик?
– Да, сэр.
– Когда вы нашли тело?
– В воскресенье одиннадцатого сентября. Примерно часа в три
или четыре дня.
– Как это было?
– Я шел к себе домой и раздумывал, как повезло Сейбину на
рыбалке. Я его не видел, но он всегда приезжал в день открытия сезона, так что
я остановился возле его дома и услышал, что попугай выкрикивает всякие
ругательства. Тогда я решил, что если попугай здесь, то и он тоже должен быть.
Ну и вошел в дом. Все ставни были закрыты, гараж тоже был на замке. Тут я
подумал, что ошибся, в доме пусто. Я уже совсем было повернул назад, но тут
попугай как закричит.
– Что он кричал?
Бонер усмехнулся:
– Попугай крыл всех на свете. Ему хотелось есть.
– Ну и что вы сделали?
– Тут у меня появилось сомнение. Наверное, Сейбин все же
приехал, просто ушел на реку. Только какого дьявола было закрывать все ставни?
Ведь в доме разводится сырость. Ну, я пошел к гаражу и заглянул в окошечко. А
машина на месте. Выходит, Сейбин здесь. Я пошел к двери и стал барабанить в нее
что было мочи. Когда никакого ответа не последовало, я перепугался, не
случилось ли чего. Я приоткрыл одну из ставен. Попугай вопил как оглашенный.
Через окно я заметил человеческую руку на полу. Тут я разбил окно и влез в дом.
Я сразу же понял, что Сейбин давно уже умер. На полу было насыпано зерно для
попугая, стояла миска, только вода вся высохла. Я пошел к телефону и позвонил в
полицию. Ничего не трогал. Вот и все.
– Что вы делали потом?
– Я вышел на воздух и стал дожидаться вас на улице.
– Думаю, нет никакой необходимости дальше допрашивать этого
человека, верно? – спросил Мейсон.
– Мне нужно задать всего один вопрос ради проформы, – сказал
прокурор. – Это было тело Фремонта К. Сейбина?
– Да. И хотя оно здорово того… сами понимаете, но это был
старина Сейбин.
– Вы давно были знакомы с Фремонтом К. Сейбином?
– Пять лет.
– У меня все.
– Еще один вопрос, – снова проговорил коронер. – До моего
прихода в хижине ничего не трогали?
– Совершенно ничего, не считая телефона.
– Шериф явился туда вместе со мной, так?
– Да, правильно.
– Тогда послушаем шерифа.
Когда шериф Барнет с видимым трудом втиснулся в кресло для
свидетелей, коронер спросил:
– Не расскажете ли нам, что вы увидели, войдя в хижину?
– Тело лежало на полу на левом боку. Левая рука вытянута
вперед, пальцы сжаты, правая рука вдоль тела. Запах стоял удушливый, пришлось
распахнуть все двери… Конечно, предварительно мы удостоверились, что все окна
были заперты изнутри и что их не взламывали, а потом распахнули и их.
На двери стоял пружинный замок, он был заперт. Понятно, что
убийца спокойно вышел и захлопнул за собой дверь. Мы посадили попугая в клетку,
закрыв дверцу, которая была подперта сосновой палкой, чтобы она не
захлопнулась. Я обрисовал на полу мелом положение тела и пистолета, а коронер
проверил его одежду. После этого все сфотографировали, как положено.
– Эти снимки у вас с собой?
– Да, вот они, – ответил шериф, протягивая несколько
фотографий.
Коронер забрал всю пачку и сказал:
– Позднее я передам их членам Жюри. Пока же продолжим
работу.
– После того, как тело убрали и помещение как следует
проветрили, – снова заговорил шериф, – мы начали досконально осматривать дом.
Сначала проверили кухню. В помойном ведре лежали две яичные скорлупы и шкурка
от бекона, кусок черствого тоста, подгоревшего с одной стороны, и небольшая
жестянка из-под бобов со свининой. На газовой плите стояла сковородка. Было
видно, что на ней разогревали бобы. В кофейнике оставалось порядочно кофе, но
он покрылся плесенью. В раковине лежали грязная тарелка, нож и вилка с
остатками тех же бобов. В холодильнике находились: полпачки масла, коробка
сливок и два пакетика плавленого сыра, нераспечатанные. В шкафу имелся большой
запас всяческих консервов, а в хлебнице почти целая булка, совершенно зеленая.
Там же в бумажном мешочке было порядочно песочного печенья.
В центральной комнате у стола стояли прислоненные к стене
удочки и спиннинги, и в плетеной корзине лежала полуразложившаяся рыба.
Очевидно, улову было столько же времени, сколько и трупу. Вы понимаете, что я
имею в виду. Мы положили корзину в ящик и отправили на экспертизу в город.
Проверили пистолет. Это был длинноствольный «деррингер» 41-го калибра, из него
было сделано два выстрела. В теле оказалось два пулевых отверстия в области сердца.
По их положению было ясно, что одновременно стреляли из обоих стволов.
Около стола стояли резиновые сапоги, к которым пристало
много сухой грязи. На тумбочке около кровати стоял будильник. Он остановился на
2.47. Звонок был установлен на 5.30. На теле были надеты бумажные брюки,
рубашка и свитер. На ногах шерстяные носки и домашние туфли. В хижину сделана
телефонная проводка. На следующий день, когда Перри Мейсон и сержант Голкомб
помогали мне в расследовании, мы обнаружили, что от нее была сделана отводка.
Лицо, занимавшееся подслушиванием разговоров мистера Сейбина, обосновалось в
маленькой хижине, очень старой. Очевидно, в ней давно не жили. Прежде чем
установить в ней записывающую аппаратуру, домик был в какой-то мере починен и
приведен в порядок. Видно, что ее обитатель покинул хижину в страшной спешке.
На столе лежала сигарета, которую успели только закурить и тут же раздавили.
Пыль указывала, что в помещении никто не бывал больше недели.
– Эллен Монтейз что-нибудь говорила в отношении оружия? –
спросил коронер.
– Прошу прощения, – вмешался прокурор, – сделала ли она это
заявление добровольно или же после каких-то обещаний с вашей стороны, шериф?
– Мы спросили ее, видела ли она данный пистолет прежде, она
ответила, что да. Она взяла его по просьбе своего супруга и приобрела для него
патроны в субботу, третьего сентября.
– Она назвала своего мужа?
– Она сказала, что этот человек был Фремонт К. Сейбин,
которого она считает своим мужем.
