– Так ты думаешь, что она убийца? – спросил Мейсон.
– Она просто не могла… но…
– Откуда сомнения?
– Понимаешь, у нее есть одна черточка в характере… Мне
думается, что если она заподозрила, что он в какой-то мере играет, что в
действительности его идеалы вовсе не такие возвышенные, какими они кажутся, она
могла бы его убить, чтобы он не мог опорочить созданного ими обоими прекрасного
образа.
– Понятно, ладно, продолжай. Что же было дальше?
– Я отвезла ее в маленький отель. По дороге я несколько раз
проверила, нет ли за нами слежки. Мы заехали ко мне, я взяла с собой кое-какие
вещи, и мы зарегистрировались как две сестры из Тонека в Канзасе. Я задала
клерку десятки глупых вопросов, которые приходят в голову только туристам, так
что, по всей вероятности, он не сомневался ни в моей дурости, ни в цели нашего
приезда. Наш номер помещался в заднем углу здания. Две кровати, ванная. На
всякий случай я заперла дверь на ключ и опустила его себе в карман. Она ничего
не заметила. Мы сидели и спокойно разговаривали. Она поведала про свой роман.
Наверное, прошло часа три или четыре. Во всяком случае, мы легли спать уже
далеко за полночь. Где-то около пяти часов утра она разбудила меня, говоря, что
не может открыть дверь. Она была полностью одета. Вид у нее был удрученный. Я
спросила ее, зачем открывать дверь. Она ответила, что должна возвратиться в
Сан-Молинас. Это просто необходимо, она что-то забыла. Я ей объяснила, что она
не может возвратиться назад. Она настаивала. Мы даже поссорились. Наконец она
сказала, что все равно позвонит вниз и вызовет кого-нибудь с ключом. Тут я на
нее напустилась!
– Что же ты ей сказала?
– Что ты жертвуешь многим, чтобы помочь ей. Что она тебя
предает. Что ей угрожает опасность, полиция ее моментально схватит и обвинит в
убийстве. Что о ее обмане протрубят все газеты страны, что ей придется пройти
через все мытарства суда, допросов, недоверия людского, недоброжелательства и
простого любопытства. Я сказала ей все, что пришло мне в голову. Право же, я ее
убеждала, как защитник присяжных.
– Что было потом?
– Она все же хотела уехать. Тогда я ее предупредила, что в
тот момент, когда она переступит порог нашего номера, она может больше на тебя
не рассчитывать. Ты не сможешь ее больше защитить. Что ей следует подчиняться
твоим распоряжениям и сидеть смирно на месте, пока я не сумею связаться с тобой
и спросить, как быть. Она спросила, когда это будет возможно. Я ответила, что
не раньше чем ты приедешь в контору, то есть в 9.30. Обещала ей дозвониться в
девять до Пола Дрейка. Но она стала настаивать, чтобы я позвонила тебе на
квартиру. Я наотрез отказалась. Во-первых, зная сержанта Голкомба, я опасалась,
что он присоединится к твоей линии. А потом, ты ничего не хотел знать о месте
ее пребывания. После минутного раздумья она согласилась, что это резонно.
Хорошо, она подождет до половины десятого при условии, что я ей обещаю сразу же
связаться с тобой. Она разделась, снова легла в постель и даже извинилась за
неприличную сцену. Я лишь через полчаса смогла уснуть. А когда проснулась, ее
уже не было… Значит, она уже раньше решила меня обмануть.
– Достала ключ из твоего кармана?
– Нет. Я его переложила к себе в сумочку и спрятала под
подушку. Нет, она спустилась по пожарной лестнице. Окно оказалось открытым.
– Ты не знаешь, когда это случилось?
– Нет.
– Когда ты проснулась?
– В начале девятого. Я сильно устала, а так как нам нечего
было делать, только ждать, я решила поспать. Проснулась в восемь часов,
несколько минут полежала в полной уверенности, что она спит, и боясь ее
потревожить. Тихонько спустила ноги, на цыпочках прошла в ванную и только тут
сообразила, что ее постель выглядит как-то странно. Она запихала под одеяло
одну из подушек и валик с дивана… собственно говоря, это все, шеф.
Мейсон притянул ее к себе:
– Не переживай, Делла. Ты сделала все, что было в твоих
силах. Как ты думаешь, куда она поехала?
– В Сан-Молинас, можно не сомневаться.
– Ну что же, сама полезла в петлю.
– Видно, она уже там.
– Что ты сделала, увидев, что она удрала?
– Позвонила в контору Пола, велела немедленно связаться с
тобой. Пыталась сделать это сама, но не могла тебя нигде отыскать.
– Я ездил в город позавтракать, потом заходил в
парикмахерскую.
– Пол, наверно, уже на работе. Под конец я все же добралась
до него и объяснила, что случилось. Попросила его отправить ребят в Сан-Молинас
и попытаться ее спрятать.
– Что сказал Пол?
– Он не выказал большого энтузиазма. По-моему, он даже не
успел выпить чашку кофе. Он полон мрачных предчувствий: что его вызовут держать
ответ перед коллегией присяжных в Сан-Молинасе, если он сделает что-то в этом
плане.
– И все же он послушался?
– Ты не представляешь, чего мне все это стоило. Он…
Она замолчала, услышав условный стук Пола в дверь.
– Легок на помине.
Потом она повернулась к Мейсону и объяснила, что пойдет
умоется холодной водой.
Мейсон успокаивающе похлопал ее по спине и пошел открывать
дверь.
– Здравствуй, Пол!
– Привет, Перри!
Пол сразу же подошел к своему излюбленному креслу и сел в
него, перекинув ноги через подлокотник.
– Есть новости?
– Уйма.
– Плохие, хорошие или безразличные?
– Все зависит от того, что ты называешь безразличными
известиями. Во-первых, Перри, та нотариально заверенная копия свидетельства о
разводе – подделка чистой воды. Все было до гениальности просто и ловко. И сто
тысяч долларов в кармане.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Вероятно, миссис Сейбин в Рино помогал какой-то
адвокат, но вряд ли нам удастся установить, кто именно. У него имеются
настоящие бланки, даже подписанные клерком и заместителем. Возможно, они
поставили даже подлинную судебную печать. В конце концов, всегда можно
подсунуть лишнюю бумажку. Так что план был разработан заранее.
– Выходит, что никакого дела «Сейбин против Сейбина» не
слушалось?
– Вот именно.
– Умно, ничего не скажешь. Если бы не убийство, никто бы
никогда не обнаружил этой подделки. Заверенная копия свидетельства о разводе ни
у кого не вызывает сомнений. Воистину гениально. Получить дуриком сто тысяч
долларов и остаться юридически его женой. Конечно, возникает дело о подлоге в
получении денег обманным путем, но если бы все шло нормально, этого никто
никогда бы не узнал.
