Из клетки раздалось сонное бормотание Казановы: «Господи, ты
меня застрелила!»
Глава 8
Мейсон открыл дверь своей конторы и замер на пороге, глядя с
недоумением на Деллу Стрит.
– Ты?
– Никто иной, – пробормотала Делла, смахивая с ресниц слезы,
– по-видимому, тебе придется менять секретаря.
– Что стряслось, Делла? – спросил он участливо, подходя к
ней.
Она перестала плакать. Он обнял ее за плечи и слегка прижал
к себе.
– Что случилось?
– Эта маленькая чертовка…
– Кто?
– Библиотекарша… Эллен Монтейз.
– Да, Делла.
– Она удрала от меня.
– Садись рядом и расскажи мне все подробно.
– Шеф, ты не представляешь, как я переживаю, что так тебя
подвела!
– Почему подвела? Возможно, как раз обратное, дурочка!
– Ты же мне велел отвезти ее в такое место, где бы ее никто
не мог отыскать…
– Ну и что же? Они ее нашли или же она сама сбежала?
– Сбежала.
– Ладно, как это случилось?
Делла вытерла глаза кружевным платочком.
– Ох, шеф, мне противно быть такой ревой… Хотите верьте,
хотите нет, но это первые мои слезы в жизни… Такой цыпленок, я могла бы ей
запросто свернуть шею, но она рассказала мне такую историю, которая перевернула
мне душу.
– О чем?
– История ее романа. Она говорила… Наверно, надо быть
женщиной, чтобы ее понять. Про ее жизнь. Молоденькой девчонкой она была полна
романтических иллюзий. Школа, детская влюбленность, которая с ее стороны была
весьма серьезной… Но для мальчика это была всего лишь забава. В моем изложении
все это теряет остроту, потому что я ведь ничего не переживала, но для нее…
Мальчик был само очарование. Она сумела мне показать его именно таким, каким
она его видела: чистенький, симпатичный, воспитанный парнишка, любитель музыки
и поэзии… То есть в нем было все то, что женщины ищут в мужчинах. Так что это
был настоящий роман. Потом парень уехал в поисках работы, чтобы он мог жениться
на ней, и она себя не помнила от счастья и гордости. А затем, через несколько
месяцев, он вернулся назад и…
– …и влюбился в другую? – подсказал Мейсон, видя ее
нерешительность.
– Нет, просто в нем появилась какая-то нахальность и
развязность. Он смотрел на нее с видом победителя и уже не торопился с
женитьбой. Завел себе дружков-приятелей, которые считали, что иметь идеалы
немодно. У них во всем сквозил цинизм и… мне не забыть, как она это сама
характеризовала, она сказала: «Кислота цинизма разъела позолоту его натуры,
внутри остался голый металл».
– Что же случилось потом?
– Естественно, она разочаровалась, разуверилась в мужчинах и
в любви. В том возрасте, когда девушки смотрят на мир сквозь розовые очки, она
уже утратила всякие иллюзии. Она не ходила ни на танцы, ни на вечеринки,
постепенно все больше и больше погружалась в мир книг. Как она сказала, от книг
не рискуешь дождаться того, что они сначала завоюют твою симпатию, а потом,
когда ты к ним привяжешься, наплюют тебе в душу. Ее стали упрекать в
несовременности, в ограниченности, в отсутствии чувства товарищества. Подобным
образом говорили о ней и те несколько молодых людей, с которыми она не пожелала
сблизиться. Она не шла ни на какие компромиссы, за что заслужила прозвище
«сухаря» и «ханжи». Так оно к ней и прилипло. Не забывай, шеф, она жила в
маленьком городишке, где о людях судят главным образом по их репутации, которая
заслоняет и подменяет подлинное существо личности.
– Так она сама говорила? – спросил Мейсон.
Делла кивнула.
– Ладно, продолжай, что случилось потом?
– Затем, когда она совершенно отказалась от мысли о любви,
появился Фремонт Сейбин. В его жизненной философии на первый план выступало все
прекрасное, что есть в каждой вещи, в каждом явлении. Насколько я поняла, шеф,
в этом человеке был тот самый идеализм, который она боготворила в том мальчике.
Но если у парнишки это были всего лишь младенческие идеалы, неосознанные и
слабые, исчезнувшие при первом же столкновении с нигилистическими взглядами
друзей-приятелей, этот человек пронес свои идеи через многие жизненные
испытания и разочарования. Его идеализм был своего рода конечной целью,
выстраданной им философией.
– По-видимому, Фремонт Сейбин действительно был незаурядной
личностью.
– Очевидно. Конечно, он сыграл с ней ужасную шутку, но…
– Я не уверен, что это было так. Можно посмотреть на
случившееся с точки зрения Сейбина и понять, что он собирался сделать. Когда ты
увидишь все в правильной и неискаженной перспективе, с учетом пока еще не
открытых нами фактов, ты убедишься, что никакого противоречия с его характером
и не было.
– О каких новых фактах ты говоришь?
– Расскажи мне сначала все про Эллен.
– Этот человек принялся ходить в библиотеку. Она знала его
только как Болдмана, безработного бухгалтера, не имеющего особых причин
чувствовать дружеское расположение к миру. И, однако же, оно у него было. Он
интересовался трудами по философии, книгами о социальных реформах, но больше
всего его привлекали живые люди. Он просиживал целые дни в читальном зале,
иногда до позднего вечера. При любой возможности он завязывал знакомства,
вызывал людей на откровенность и слушал. Естественно, будучи библиотекарем,
Эллен наблюдала за ним и в скором времени заинтересовалась. Очевидно, у него
был своего рода дар располагать к себе людей, а она рассказала ему почти все
про себя, даже не сообразив, что она делает. И она влюбилась. Именно потому,
что он был гораздо старше ее и она не предполагала ничего подобного, чувство
проникло в нее и захватило полностью. Она полюбила его так горячо и искренне,
что нельзя уже было отступить. И тогда она поняла, что с ней случилось… Понимаешь,
шеф, она сказала, у нее было такое чувство, как будто ее душа все время поет.
– Я вижу, она наделена даром выражать свои чувства, –
заметил Мейсон, слегка прищурив глаза.
– Нет, шеф, она не играла. Она была совершенно искренна. Ей
нравится об этом говорить, потому что для нее это было каким-то чудом. Несмотря
на переживаемый ею удар от случившейся трагедии, несмотря на все разочарования,
которые пришлось перенести, когда она узнала, что он женат, она счастлива.
Потому что и на ее долю выпала большая любовь. Счастье было недолгим, но это ее
не ожесточило, она все не может забыть того, что она пережила за эти недолгие
недели. Конечно, когда она прочитала в утренних газетах об убийстве Сейбина, о
его пристрастии путешествовать под другим именем, изучать людей, рыться в
библиотеках… Конечно, она сразу заподозрила недоброе. Но она старалась подавить
в себе страх, убеждала себя, что это может оказаться простым совпадением… В
дневных газетах был помещен портрет Сейбина, так что уже не на что было надеяться.
