Никогда прежде ему не доводилось столь глубоко погружаться
во внутренний мир другого человека, столь упорно стремиться постичь его до
конца, да еще и за столь короткий срок. Принято думать, что нечто похожее
происходит при сексуальном контакте, однако на самом деле такое предположение
едва ли справедливо. Майкл начисто позабыл, что перед ним та женщина, которая
спасла его из воды. Покоренный силой личности Роуан, он уже не испытывал
туманного, лишенного индивидуальной окраски волнения, как это было при их
первой встрече, – теперь в его голове теснились безумные фантазии, и в
каждой из них присутствовала только она.
Но как продолжить, углубить знакомство с Роуан, любить ее и
обладать ею и одновременно… сделать то, что он должен сделать? А ведь
необходимость в этом не отпала: он должен вернуться домой и выяснить, какова
его цель.
То, что Роуан родилась на юге, не имело к его задаче
никакого отношения. Голову Майкла переполняли образы прошлого, а ощущение
предопределения судьбы в их тесной связи между собой было слишком сильным,
чтобы допустить, будто источником его послужило случайное напоминание о родном
доме из уст доктора Мэйфейр. К тому же вчера на палубе яхты он ничего подобного
не обнаружил. Немногочисленные сведения о самой Роуан – да, они там
присутствовали. Но даже в их достоверности Майкл не был уверен до конца, ибо,
когда Роуан позже рассказывала о себе, у него не возникало четкого ощущения
знания тех или иных фактов – лишь явное восхищение этой женщиной. Роуан не
сделала никаких научных заключений по поводу его способностей: да, они могут
быть физическими, да в конце концов можно найти способ их измерять и
посредством какого-нибудь тормозящего препарата поставить их под контроль. Но
его дар необъясним с научной точки зрения – скорее он сродни таланту художника
или музыканта.
Однако ему пора ехать. Майклу вдруг стало грустно. Мысль о
необходимости покинуть Роуан повергала в отчаяние, словно он знал, что оба они
обречены.
Ах, если бы она оставалась рядом с ним в течение всех этих
ужасных недель! Интересно… А если бы не случилось того жуткого происшествия,
если бы они с Роуан познакомились где-нибудь случайно… Как бы то ни было, Роуан
стала неотъемлемой частью случившегося, равно как и ее неординарные
способности. Кто, кроме нее, мог в одиночестве оказаться на огромной яхте
посреди погружающегося во тьму залива? Кто еще сумел бы вытащить его из воды?
Да, она действительно человек решительный и необыкновенно одаренный.
В рассказе Роуан о его спасении прозвучала очень интересная
фраза: оказывается, в холодной воде человек теряет сознание почти немедленно.
Однако сама Роуан, бросившись в холодную воду, сознания не потеряла. Когда
Майкл обратил ее внимание на столь явное противоречие, Роуан призналась:
– Я не знаю, как добралась тогда до трапа. Честно, не
имею понятия.
– Думаешь, все дело в твоей силе? – спросил Майкл.
Роуан призадумалась, потом ответила:
– И да и нет. Возможно, мне просто повезло.
– Ну, мне-то уж точно повезло, – заключил Майкл,
неожиданно для себя обрадовавшись только что произнесенным собственным словам.
Он и сам не понимал, почему они доставили ему такое удовольствие.
Возможно, Роуан знала причину, ибо вдруг заметила:
– Мы боимся того, что делает нас непохожими на других.
Майкл не мог не согласиться с таким утверждением.
– Подобными способностями обладает множество
людей, – сказала Роуан. – Мы точно не знаем, каковы они, как их
оценивать. Мы абсолютно уверены лишь в одном: неординарные способности
оказывают влияние на отношения между людьми. Я наблюдаю это в клинике.
Некоторые врачи многое предвидят заранее, но не могут объяснить каким образом.
Есть такие и среди медсестер. Думаю, существуют и адвокаты, умеющие безошибочно
определить, виновен ли их подзащитный и каким будет приговор суда. Но они вряд
ли скажут, откуда им это известно.
Вот и получается: сколько бы мы ни познавали себя, сколько
бы ни раскладывали по полочкам, какие бы классификации и определения ни
изобретали, в нас остается сокрытым великое множество тайн. Возьмем
исследования в области генетики. Человек наследует самые разнообразные
качества: застенчивость, пристрастие к определенному сорту мыла, к определенным
именам… Но что еще? Какие невидимые силы передаются нам от предшествующих
поколений? Вот почему мне и не дает покоя то, что я не знаю свою настоящую
семью – даже в самых общих чертах. Элли, кажется, приходилась мне
четвероюродной сестрой. Что-то заставило ее уехать из родных мест. Впрочем, я
не уверена в точном определении степени нашего родства…
Майкл полностью разделял ее точку зрения. Он вкратце
рассказал о своем отце, о деде и о том, что унаследовал от них гораздо больше,
чем соглашался признать.
– Но человек должен верить в возможность изменить свою
наследственность, – добавил он. – Без веры в то, что из одних и тех
же фрагментов можно каким-то волшебным образом составить различные узоры, жизнь
теряет смысл, ибо в ней не остается места надежде.
– Конечно можно, – согласилась Роуан. – Ты же
это сделал, правда? Хочется верить, что и мне это удалось. Не подумай, что я
лишилась рассудка, но меня не оставляет уверенность, что нам следует…
– Ну же, говори…
– Нам следует стремиться к
самосовершенствованию, – тихо закончила Роуан. – А почему бы и нет –
что в этом особенного?
Майкл рассмеялся, но не над ее словами. Он вдруг вспомнил
одного из своих друзей. Однажды, выслушав очередные вечерние излияния Майкла по
поводу непонимания большинством людей исторических процессов и последствий такого
непонимания, этот приятель назвал его бесподобным оратором и добавил, что
заимствовал это определение из пьесы Теннесси Уильямса «Орфей спускается в ад».
Майкл тогда оценил комплимент. Он надеялся, что и Роуан тоже его оценит.
– Ты бесподобный оратор, Роуан, – сказал он,
объяснив происхождение фразы.
– Возможно, потому я такая молчаливая, – с веселым
смехом откликнулась она. – Я даже не хочу начинать. Думаю, ты это имел в
виду. Я бесподобный оратор и по этой причине не разговариваю вовсе.
Майкл затянулся сигаретой, вновь и вновь во всех
подробностях прокручивая в мозгу их беседу. Было бы здорово остаться с Роуан.
Да, если бы только он мог избавиться от сознания необходимости вернуться в
Новый Орлеан.
– Подбрось еще полешко в огонь, – попросила Роуан,
прерывая его размышления. – Завтрак готов.
На столе возле окна уже красовались яичница-болтунья,
йогурт, искрящиеся на солнце ломтики свежих апельсинов, бекон, колбаса и
горячие сдобные булочки, только что вытащенные из духовки.
