— Моя комната, — объявил Диккенс, закрывая дверь.
Внутри было так грязно и неприбрано, что я нисколько не удивилась бы, увидев там стаю крыс. Вдоль одной стены громоздились пять или шесть стопок журналов «Нэшнл Джиогрэфик» — несколько сотен номеров, не меньше, и все они грозили вот-вот рухнуть. Под толстым слоем носков и футболок, трусов и джинсов, банок из-под колы и тарелок с засохшими объедками, ложек и вилок не было видно пола; среди всего этого барахла валялись и его вьетнамки, купальные трусы и еще журналы, на раскрытых страницах которых причудливо мешались пустыни, усыпанные звездами небеса, созвездия, киты-убийцы, океанские закаты и шлюпы на фоне коралловых рифов.
— Здесь не всегда прибрано, — сказал он. — Иногда можно и наступить на что-нибудь, так что лучше залезай сразу на кровать с ногами, чтобы не испортить чего-нибудь нужного, ладно?
— Ладно.
На стене над его кроватью висела какая-то карта — не Дании, а какой-то другой страны, с длинными горными хребтами и широкими долинами, — очень синяя, расплывчатая и странная. Сама кровать, на которую он велел мне сесть, больше напоминала походную койку: зеленый спальный мешок вместо белья и свернутая в ком куртка пилота вместо подушки.
— У меня есть сокровище, — сказал он, опускаясь на колени и заглядывая под койку. — Иногда я бываю богачом. Мне попадаются сокровища.
С этими словами он вытянул из-под койки ящик для инструментов и водрузил его мне на колени. Я смотрела, как он устраивается у меня между ног, открывает замочки и поднимает крышку, под которой хранилась его драгоценная добыча — в основном всякая мелкая дребедень: золотая запонка без пары, синие плавательные очки, кукольная рука по имени Арми, вытянутый рождественский чулок для подарков.
И монетки по одному пенни. Сколько их там было — тысяча, а может быть, миллион?
— Пятьдесят четыре. Почти сто. А вот, посмотри, это я тоже нашел.
Пара вставных зубов. Я взяла их и притворилась, как будто они хотят откусить Стильной Девчонке голову.
— Чав, чав, — сказала я. — Чав, чав, чав.
Диккенс нахмурился.
— Не надо так делать, — сказал он. — Это нехорошо.
И он взял зубы назад, дав мне вместо них пузатый рождественский носок.
У меня заурчало в животе:
— А конфетка там есть?
— Нет, тут мой секрет, — сказал он и встряхнул чулок. Его содержимое выскользнуло на койку.
— Динамит, — прошептала я. Динамит, объяснил он, со шнурами и взрывателями, как положено; палочки динамита оказались вовсе не палочками — и даже совсем не красными, как в мультиках, — а тонкими коричневыми трубочками не то из прессованных опилок, не то из картона. На вес они оказались легче камня.
— А как они делают «бум»?
— Так же как хлопушки, наверное, — сказал он громким от волнения голосом. — Нет, как настоящие бомбы! — И он надул щеки и с шумом выпустил изо рта воздух, подражая грохоту взрыва.
— Ка-бу-ум! — сказала я, стукнув подбородком Стильной Девчонки по одной из трубочек. Его ладони скользнули по моим ногам, заползли мне под платье и остановились на бедрах.
— Как будто конец света. Но взорвать их можно только один раз. Второй уже не получится, их просто разнесет в клочья, и все. Вот почему я берегу их до тех пор, пока не стану взрослым, а тогда я сяду в «Лизу» и убью ту акулу, и все будут считать меня героем, вот увидишь.
— А я буду тебе помогать. И нас обоих покажут по телеку.
— Потому что ты меня любишь.
— И всегда буду твоей женой. Тут он опрокинул меня на спину, и я легла, сжимая в каждой руке по динамитной шашке, и стала смотреть вверх, на непонятную карту. Он приложил ухо к моему животу и пальцами коснулся моих трусиков.
— Твой ребенок спит, — сказал он. — И храпит.
— Он растет, — сказала я ему. — Сегодня вечером или завтра он появится на свет. — Он будет хорошенький, точно. Прямо как ты.
Он уже лежал на мне, глядя сверху вниз в мое лицо. Но я была поглощена картой, ее аквамариновыми разводами, рваными контурами гор и широкими провалами.
— Что это за место такое? — спросила я.
— Это морское дно целиком, — ответил он.
Морское дно целиком? Такое не укладывалось у меня в голове.
Он объяснил мне, что расстояние от поверхности моря до самых глубоких точек на его дне больше, чем от поверхности земли до самых высоких горных пиков. Там, в глубинах моря, лежат неведомые страны и огромные города, полные людей и собак. Там есть свои замки и фермы. А еще там живут мужья, жены, их дети и привидения.
— И все они любят целоваться. Вот так.
И он высунул язык и пощекотал меня им.
— Бе-е.
Тогда я тоже высунула язык. Раньше мы никогда так не целовались, и при одной мысли об этом у меня снова защекотало в животе. Рот Диккенса завис над моим. Я подняла голову, закрыла глаза и забыла про морское дно и динамитные палочки.
Бе-е, подумала Стильная Девчонка. Бе-е.
Стиснув мои запястья, он навалился на меня всем телом, отчего койка несколько раз ударилась об стену. Но едва наши языки соприкоснулись, как в соседней комнате что-то упало, точно не выдержав ударов в стену; я слышала, как это «что-то» шлепнулось на пол и запрыгало.
Я тут же открыла глаза. Голова Диккенса дернулась в сторону.
— Ух-ху, — сказал он, напрягшись всем телом. — Это, наверное, мама. — Он слез с койки, подошел к двери, распахнул ее и некоторое время прислушивался к звукам в коридоре.
— Она проснулась? — спросила я у него.
Он повернулся и посмотрел на меня, его лысый череп сиял под лампочкой. Он уже приподнял руки, чтобы обхватить себя за плечи, но остановился.
— Не знаю, — ответил он. — Этого никогда не бывает, — а может, бывает, — так что ты подожди лучше здесь, ладно? Если мама проснулась,– то я у нее спрошу: может, она супу хочет.
А сам не двинулся с места. Так и мялся у двери; то вытащит руки из карманов, то назад засунет.
И вдруг у меня бешено заколотилось сердце.
— Мне страшно, — сказала я ему.
— Мне тоже, — ответил он.
Я представила себе: вдруг он уйдет и не вернется, а я так и останусь в ведьмином логове навсегда.
— Давай лучше пойдем вместе, так надежнее.
Он сказал:
— Ладно, только не говори Делл, что ты видела маму. Пообещай, а то я не возьму тебя с собой.
— Обещаю.
Но прежде чем мы с Диккенсом выскользнули в коридор, как два тихих привидения, я помогла ему спрятать сокровища. Динамит мы засунули в чулок. Диккенс положил свой секрет поверх фальшивых зубов в ящик для инструментов, запихнул его под койку и закидал всяким барахлом.
