Она прищурила здоровый глаз, оставив слепой открытым.
— …это месть.
— Незрячая гляделка, — сказала я.
Она кивнула.
— Ужасно, правда? Но я все равно вижу больше, чем остальные, даже с закрытыми глазами. Ты это знаешь? Я вижу птиц, кроликов — во сне — и маленьких девочек, прячущихся за кустами, и вообще все, что угодно. И я знаю, что девочки за кустами иногда видят больше, чем им положено. Но всегда лучше заниматься своими делами и не совать нос в чужие. А иначе, Роза, что-нибудь очень-очень плохое может случиться под солнцем.
Она видела меня и Классик. Она знала, что мы видели, как она сосет кровь Патрика. Мое лицо стало пунцовым. Я наклонила голову. Мгновение я обдумывала, не сбежать ли мне, но не знала куда.
— Кошмар, — сказала тем временем Делл, принюхиваясь. — Ужас. От тебя пахнет дьяволом, Роза. Пойдем-ка.
Я вышла за ней на крыльцо, где она выудила из шерстяного мешка лизол и велела мне встать на ступеньках.
— Закрой рот и глаза, — сказала она. — Протяни руки и задержи дыхание.
Она опрыскала мне платье и ноги, руки и волосы, кроссовки и спину. Моя кожа сделалась липкой от лизола. А когда я открыла рот и вдохнула, дезинфектант попал мне в горло и я закашлялась.
— Обрызгай себе трусы, — сказала она, передавая мне баллончик.
И пока я, подняв платье одной рукой, обрызгивала себе трусы другой, Делл вернулась к своим мешкам. Она намотала завязки себе на пальцы — два мешка на одну руку, два на другую. Потом присела, готовясь поднять их, как вдруг увидела белку. Та сидела на крыше и трещала во весь голос.
— Чудовище! — воскликнула Делл.— Пакость такая!
И она встала, подняв мешки. Вены на ее шее напряглись, когда она шагнула ко мне.
— Я пошла домой, — сказала она с напряжением, — пока пчелы не проснулись. Диккенс зайдет за корзинкой вечером. Он принесет тебе еды и воды. А завтра я приду и поймаю эту пакость, разносчицу заразы.
И она, пошатываясь под тяжестью мешков, прошла мимо меня и потопала через двор.
— Пока, — сказала я, махая ей вслед баллончиком лизола. — Я покараулю ваше дезинфицирующее средство. А еще мне очень понравился ваш пирог.
На следующий день я наблюдала из окна спальни, как Делл устраивает свою ловушку. Это было прямо как в мультике: бечевка привязана к палке во дворе, палка стоит торчком, один конец уперт в землю, другой поддерживает перевернутый ящик, а привязанная к палке бечевка уходит в заросли травы, где затаилась Делл, готовая привести ловушку в действие. А что это там, на тарелке, под готовым упасть ящиком, — морковка, луковица или что-то еще? Никак не разглядеть. Но вот белка скакнула на крышу, пробежала по навесу над крыльцом, спрыгнула во двор, — сколько у нее на это ушло времени? Больше, чем в мультике, я полагаю, но не так много, как в Детской Комнате. Белка двигалась осторожно, с оглядкой, она приближалась к ящику короткими перебежками, то и дело приподнимаясь на задние лапки и принюхиваясь к содержимому тарелки.
— Берегись, — сказала я.
Бечевка дернулась. Палка упала. Ящик рухнул и прихлопнул белку, как будто акула заглотила миногу целиком. Но белка не сдавалась; она так металась, что чуть не перевернула ящик, сопротивлялась с такой яростью, что Делл поспешила выскочить из укрытия в зарослях и сесть на свою ловушку. Потом она взяла пустой мешок и стала не спеша натягивать его на ящик снизу, так что ловушка оказалась внутри него вместе с приманкой и пойманным зверьком. Завязав мешок, Делл вскинула свою ношу на плечо — белка продолжала отчаянно метаться — и, насвистывая, зашагала к коровьей тропе.
«Белка, тушенная в пиве, — подумала я. — Вот что она приготовит мне в следующий раз. Вот что я буду есть».
— Бедная белка, — сказала я отцу. — Она обречена. У нее не было ни малейшего шанса.
Глава 18
Больница была в животе у моего отца, мрачном и угрюмом месте, где пахло лаком.
— Мы ожидаем полного выздоровления, — сказал кто-то.
А моя мать и Классик, одетые в одинаковые зеленые рубашки с завязками на спине, лежали друг подле друга на каталке. Три Барби-хирурга, сопя под своими белыми масками, окружили их со скальпелями в руках.
— Просто сказка, — сказала Классик, только она была не совсем Классик. У нее оказалось человеческое тело, длинные ноги и прическа типа «вшивый домик». — Фантастика, дорогая, просто невероятно!
— Да, прелесть моя, — поддакнула моя мать, — просто невероятно!
Моя мать походила на Делл. Она носила ковбойскую шляпу и курила сигару.
И я тоже была там, где-то рядом с ними.
Тут как раз появилась Барби-медсестра. Волшебная Кудряшка? Или Джинсовая Модница? Не разобрать. Она несла серебряную тарелку, а на ней человеческий мозг, огромный, размером с индейку.
— Обед подан, — сказала она. — Накрывайте на стол.
Но я услышала совсем другое:
— Мозг готов. Несите пациента.
И тут Классик вдруг понесло куда-то, и она, на лету посылая нам с матерью воздушные поцелуи, кричала:
— Наконец-то! Как я счастлива! Я живу!
— Да, — сказала моя мать, садясь на каталку и затягиваясь сигарой, — да, да! — Ее рубашка вспыхнула.
Я проснулась вся в поту. Был полдень, яркое солнце врывалось в окно моей спальни, растекаясь по матрасу и пригревая нас с отцом. Лак у него на лбу блестел, точно испарина. А я лежала у него под боком и, позевывая, прижималась к одеялу, в которое он был завернут.
— Вставай и сияй, — сказала Стильная Девчонка.
Я заснула, так и не сняв ее с пальца. Теперь она маячила у меня перед носом.
— Классик жива, — сообщила я ей.-У нее все в порядке, и она очень счастлива.
— Это был сон, — ответила она. — Можешь мне поверить, я-то знаю. Я тоже была там, дорогуша.
Стильная Девчонка разговаривала совсем не так, как раньше, теперь она больше походила на Классик. Она сказала:
— Я все знаю.
— Прекрати, — сказала я. — Нечего притворяться, будто ты — это она.
— Глупости какие! Понятия не имею, о чем ты.
Я дернула пальцем, и она слетела с него. Ударилась об пол, подпрыгнула и покатилась, пока наконец не остановилась у верхней ступеньки лестницы. Она потеряла сознание, не успев крикнуть.
— Это был не просто сон, — сказала я. — А если ты этого не видишь, значит, ты совсем дура, хоть и слепая!
Потом я приложила ухо к одеялу, как раз над отцовыми ребрами, и стала слушать в надежде, что операция проходит благополучно и скоро раздастся голос хирурга. Но ничего не услышала.
— Волшебная Кудряшка, — позвала я шепотом, — Джинсовая Модница, это я, Джелиза-Роза. Что там у вас происходит? Вы мне скажете, ладно?
