Мы успели прикончить одну бутылку, поэтому я откупорил
другую с апломбом мальчишки, который несколько лет помогал обслуживать
постояльцев элегантного отеля, и налил пенистое вино в высокий бокал.
Тетушка, разумеется, отругала меня за мысли о самоубийстве.
Она пришла в ужас, услышав, что я часто представляю, как подношу к виску
пистолет. Я поклялся, что никогда так не поступлю, пока жива она, пока жив
Папашка, пока жива Жасмин и пока живы Большая Рамона и Лолли, после чего
прибавил к списку имена всех работников фермы и Обитателей Флигеля. Я говорил
искренне и убедительно.
"Но пойми, я пытаюсь рассказать тебе о другом, –
продолжал я, после того как мы оба успокоились и чуть-чуть захмелели. –
Все эти духи и привидения появляются не просто так, а откуда-то. Должно быть, я
произнес нечестивую или опасную молитву и тем самым вызвал из темноты
Ревекку".
"Вот теперь ты рассуждаешь разумно, мой дорогой
мальчик", – заметила тетушка.
"Конечно, тетушка Куин. Я не потерял рассудка. Никогда
не забуду, как она заставила меня зажечь лампы. Ни за что больше не стану
пешкой в ее руках. Подобное не повторится. Я слишком осторожен и хорошо владею
ситуацией, когда сталкиваюсь с такими существами, можешь мне поверить, но я
обязательно должен выяснить, что с ней сделали, и только она одна может
рассказать мне, причем только там, где обладает наибольшей силой, то есть на острове
Сладкого Дьявола, в том странном доме".
"Туда ты не поедешь, Тарквиний, если только Папашка не
поедет с тобой! Ты понял?"
Я не ответил, но потом все-таки высказал то, что было у меня
на уме:
"Папашке сейчас не стоит отправляться на болота. Он
себя неважно чувствует. Перестал быть бодрым и здоровым, в последнее время
почти ничего не ест, а там жара, комары... Нет, нельзя мне брать с собою
Папашку..."
"Тогда кого, Тарквиний? Ибо, Бог свидетель, одного я
тебя не отпущу".
"Тетушка Куин, – сказал я, – завтра утром я
отправлюсь на остров, и меня ничто не остановит. Я бы поехал прямо сейчас, если
бы не кромешная тьма".
Она перегнулась через стол.
"Тарквиний, я тебе запрещаю. Нужно ли мне напоминать,
что ты сам рассказывал о мавзолее из золота и свидетельствах чьего-то
присутствия в Хижине Отшельника – о столе и золотом кресле! Кто-то наведывается
на остров. И почему, скажи на милость, если надгробие выполнено из
золота..."
"Я сам не знаю ответов на все вопросы, но должен туда
вернуться. Как ты не поймешь, я должен иметь свободу, чтобы вызвать призрака и
позволить ему все мне рассказать..."
"Ты хочешь вызвать привидение, которое тебя соблазнило!
Привидение, которое воспользовалось своими чарами, своей чувственностью
настолько ощутимо, что ты по-настоящему лишился с ним невинности? Я правильно
тебя поняла – ты именно ее хочешь вызвать?"
"Я должен туда поехать, тетушка Куин, и, честно говоря,
мне кажется, что ты на моем месте поступила бы так же".
"Для начала, я бы поговорила с отцом Кевинином – вот
как бы я поступила. Мне очень хотелось бы, чтобы ты так и сделал. Давай утром
ему позвоним".
"Да какой он отец! – презрительно фыркнул
я. – Он только недавно провел свою первую мессу. Мальчишка!"
Я, конечно, преувеличивал, но был прав в том, что отец
Кевинин Мэйфейр совсем еще молод – ему около тридцати пяти. И хотя он мне очень
нравился, я относился к нему не с тем уважением, какое испытывал к старым,
седовласым священникам прежнего образца, до Второго Ватиканского собора,
которые проводили мессу в совершенно другом стиле.
Тетушка поднялась из-за стола несколько суетливо, даже стул
опрокинула, сразу направилась на своих сверкающих каблуках к трюмо и принялась
что-то искать в верхнем ящичке.
Когда она вернулась, я увидел, что в ее руке покачиваются
четки.
"Они не освящены, но придется пока обойтись тем, что
есть, – сказала тетушка. – Я хочу, чтобы ты надел их на шею – под
рубашку или на рубашку, мне все равно. Но впредь ты должен носить их не
снимая".
Я не хотел затевать спор. Четки были маленькие, с идеально
круглыми золотыми бусинками, и я совершенно не возражал против того, чтобы
надеть их, хотя, конечно, тут же спрятал под ворот рубашки.
"Тетушка Куин, – сказал я, – отец Кевинин
поверит моим рассказам о Ревекке и ее призраке не больше, чем шериф. Так зачем
ему звонить? После мессы он всегда смеется, расспрашивая меня о Гоблине.
Кажется, он видел, как я разговаривал с Гоблином в церкви. И я не желаю
откровенничать с отцом Кевинином. Так что забудь об этом".
Но тетушка Куин не собиралась сдаваться, заявив, что утром
первым делом отправится к своему любимому золотых дел мастеру во Французский
квартал и закажет для меня крестик на цепочке, а потом поедет в церковь Успения
Богоматери, где отец Кевинин освятит крестик. Она обсудит происшествие со
священником и выяснит, что он по этому поводу думает.
"А пока... Как нам быть с этими сережками и
камеей?" – спросила она.
"Мы должны их сохранить. Обязаны. Ткань не настолько
разложилась, чтобы не определить ДНК. Мы должны выяснить, действительно ли
Ревекка там умерла. Именно этого хочет от меня ее призрак. Ревекке нужно
признание, ей нужно, чтобы о ней узнали".
"А еще ей нужно было, чтобы ты сжег наш дом,
Квинн".
"Больше она не заставит меня сделать что-нибудь
подобное, – с уверенностью откликнулся я. – Я теперь буду держать ухо
востро".
"Но ты готов исполнять ее желания", –
заметила тетушка Куин чуть заплетающимся от шампанского языком.
"Речь идет о справедливости, тетушка Куин, –
сказал я. – Именно справедливости я, как потомок Манфреда, должен
добиться. Возможно, ничего особенного не придется делать – скажем, просто
выставим ее камеи в гостиной рядом с другими и приложим карточку, где будет
сказано, что они принадлежали знаменитой возлюбленной Манфреда Блэквуда
Возможно, это позволит ее духу найти покой. А пока не беспокойся обо мне. Я
поступлю так, как должен, и так, чтобы всем было хорошо".
К этому времени она исчерпала весь запас терпения, и, после
двух бокалов шампанского, я принялся ее развлекать, ни слова не говоря о своих
тайных замыслах.
Я любил ее. Всей душой люблю и сейчас. Но я знал, знал
впервые в жизни, что должен ее обмануть, должен каким-то образом помешать ей
опекать меня.
Разумеется, я собирался поехать на остров и, разумеется,
собирался вызвать призрак Ревекки, но вот как и когда – пока не знал.
