На следующий день я написал тетушке Куин о своей находке,
сообщив, что присоединил камеи к ее коллекции, выставленной в гостиной, и что
жемчуга теперь лежат в ее трюмо, на тот случай, если вдруг они ей понадобятся.
Я попросил тетушку рассказать ту историю, которую отказывалась поведать Большая
Рамона. Кто такая Ревекка Станфорд? Каким образом ее вещи попали в наш дом?
Я снова побывал на чердаке и весь его обыскал. Конечно, там
нашлись и другие чудесные предметы: старые столики и лампы в стиле ар деко
[19]
, мягкая мебель с признаками начавшегося гниения и даже пара
пишущих машинок – древние черные агрегаты, весившие, наверное, тонну. Горы
старой одежды, которая на первый взгляд годилась только старьевщику, и
старый-престарый пылесос, достойный какого-нибудь музея.
Что касается плетеной мебели, я велел перенести всю ее вниз
и отреставрировать, заручившись одобрением Папашки, которое в конце концов было
дано молчаливым кивком. Обитатели Флигеля обрадовались новому заданию, так что
дело пошло.
Ничего другого, представлявшего интерес, я не обнаружил. Ревекка
Станфорд пока оставалась для меня загадкой, и когда я заглянул на чердак в
последний раз, то прихватил с собою книжечку в кожаном переплете, которую
заметил еще раньше среди ее вещей.
И вновь на меня накатило тревожное волнение, а в дверях
опять возник Гоблин и отрицательно покачал головой.
Мне понравилось, что мое волнение и отчаяние тут же прошли.
Следующий день, четверг, был тоже спокойным, бесхлопотным.
Меня снова охватила паника, и после ленча я отправился побродить по ореховой
аллее, послушать, как под ногами поскрипывает мелкий гравий.
Свет был по-утреннему золотистый, но уже начал угасать, и
страх вновь тяжело наваливался на меня, не давая дышать.
Дойдя до крыльца, я опустился на ступеньку, открыл книжечку,
найденную в сундуке Ревекки Станфорд, и попытался прочесть, что там написано.
Мне не понадобилось много времени, чтобы расшифровать имя на
первой странице: "Камилла Блэквуд". Что касается остальных записей,
то они были весьма неразборчивы, однако я понял, что это стихи.
Книга стихов Камиллы Блэквуд! А ведь именно призрак Камиллы
всегда видят на чердачной лестнице! Я побежал рассказать об этом Жасмин,
устроившей себе перекур на заднем крыльце.
Пришлось снова выслушать гневную речь:
"Тарквиний, не трогай эти вещи! Отнеси книжицу в
комнату мисс Куин, пусть там и лежит до ее приезда!"
"Послушай, Жасмин, как по-твоему, что ищет призрак
Камиллы? Ты ведь видела его так же, как и я. И почему ты не велишь мне трогать
эту книгу? Разве не понятно, что Камилла потеряла ее или куда-то случайно
засунула, а ты ведешь себя так, будто все это пустяки, не имеющие
значения".
"А для кого это имеет значение! – огрызнулась
она. – Для тебя? Ты разве видел призрак Камиллы на лестнице?"
"Видел, причем дважды, и ты это знаешь", –
подтвердил я.
"Интересно, как ты теперь собираешься сообщить ей, что
нашел книгу? Через своего ангела-хранителя во время вечерней молитвы?"
"Неплохая идея, – подхватил я. – Ты тоже
видела ее призрак – не отрицай".
"Послушай меня, – попыталась разубедить меня
Жасмин, – я ни разу его не видела, просто так говорила. Для туристов. Да я
в жизни не встречала ни одного призрака".
"Я знаю, ты лукавишь, – заявил я. – Думаю, ты
даже Гоблина видела. Иногда ты смотришь на него в упор – я заметил. Так что,
Жасмин, тебе меня не провести".
"Прикуси язычок, юноша".
Я понял, что больше ничего от нее не добьюсь.
Жасмин еще раз повторила, чтобы я убрал книгу подальше. Но у
меня были другие планы. Я знал, что если подержать каждую страницу над
галогеновой лампой, то, скорее всего, я сумею разобрать какие-то строки. Но
этого было мало. К тому же мне недоставало терпения и выносливости.
Я отнес книжку к себе наверх, оставил на письменном столе,
затем спустился и снова уселся на ступени крыльца, надеясь, что подъедет
какой-нибудь гость и что-нибудь изменится в этой гнетущей тишине угасающего
дня. Паника становилась все сильнее.
"Милостивый Боже, я бы сделал все, что угодно, чтобы
этого не было! Все, что угодно, – с горечью произнес я и закрыл глаза, а
потом негромко позвал: – Где ты, Гоблин?"
Но он так же, как и Всевышний, не удостоил меня ответом, и
тут мне показалось, будто жар весеннего дня несколько остыл и с болот подул
прохладный ветерок. Оттуда никогда не веяло холодом, по крайней мере очень
редко, поэтому я повернулся и взглянул в ту сторону, где за домом располагалось
старое кладбище и высились громоздкие кипарисы. Болото выглядело, как всегда,
темным и таинственным, оно словно нависло над кладбищем, растекаясь черной
бесформенной громадой до самого голубого горизонта.
С той стороны по крутому склону спускалась какая-то женщина
Она широко и уверенно шагала, приподняв правой рукой края темных юбок.
"Очень хорошенькая, – вслух произнес я. –
Именно такой я вас и представлял".
Меня поразили собственные слова. С кем это я говорю? Тут я
почувствовал, что Гоблин потянул меня за левую руку. Когда я к нему обернулся,
по мне словно пробежал ток, а Гоблин мелькнул на мгновение, яростно качая
головой, и сразу исчез. Так вспыхивает, прежде чем перегореть, электрическая
лампочка.
Тем временем ко мне по-прежнему приближалась хорошенькая
молодая женщина. Теперь я мог разглядеть, что она улыбается и что одета
прелестно и очень старомодно: кружевная блузка под горло с рукавами гиго и
камеей, затянутая в талии темная юбка из тафты до самой земли. У нее была
высокая полная грудь и роскошные бедра, покачивавшиеся при ходьбе. Лакомый
кусочек. Каштановые волосы убраны с лица, виски и лоб открыты, а в больших
темных глазах светится веселье.
Наконец она дошла до ровной лужайки, на которой стоит наш
дом, и слегка вздохнула, словно прогулка с края болот была нелегкой.
"Но тебя ведь не похоронили на том кладбище?" –
спросил я, как будто мы были лучшими друзьями.
