Безудержно изобретательная, Линелль влетала в дом с целой
коробкой образовательных или документальных видеокассет, которые мы вместе
смотрели. Она внушила мне мысль, что в век кабельного телевидения никак нельзя
оставаться необразованным. И мальчику-отшельнику с фермы Блэквуд следует
понимать все, о чем говорят по телевизору.
"Даже те, кто путешествует по стране в
домиках-прицепах, смотрят эти каналы, Квинн, – говорила она. – Только
подумай... представь... Официантки смотрят по телевизору фильм-биографию
Бетховена, телефонисты, прокладывающие кабель, возвращаются после работы домой
и ставят кассету с документальным фильмом о Второй мировой войне".
Я не был столь убежден в этом, как она, но сразу смекнул,
что тут кроется для меня выгода, и когда Линелль уговорила Папашку подарить мне
огромный телевизор, моей радости не было конца.
По ее настоянию я смотрел все научно-популярные фильмы,
которые при других обстоятельствах непременно бы пропустил. Это она познакомила
меня с великолепным фильмом "Бессмертная возлюбленная", в котором
Гэри Олдман играет Бетховена с таким блеском, что каждый раз я плакал. Потом
был еще и "Амадей" с Томом Халсом в роли Моцарта и Ф. Мюрреем
Абрахамом в роли Сальери, шедевр кинематографа, совершенно меня завороживший. А
позже она затронула другой период истории, и я посмотрел фильм о Шопене и Жорж
Санд "Незабываемая песня" с Корнелем Уайлдом и Мерл Оберон в главных
ролях, а еще "Сегодня вечером мы поем" – биографию великого
импресарио С. Юрока
[14]
, после чего последовали десятки других
фильмов, с помощью которых она раскрыла передо мной целый мир.
Разумеется, она показала мне и "Красные туфельки",
фильм, который разжег во мне желание быть среди культурных, обходительных
людей, а затем "Сказки Гофмана", изменившие мои мечты. Оба эти фильма
– необыкновенно трепетные, тонкие, экзальтированные – причинили мне настоящую
физическую боль. При воспоминании о них, в особенности о некоторых сценах, я
испытываю боль и сейчас. Эти две картины были для меня все равно что
заклинание.
Представь себе меня и Линелль на полу в этой самой комнате:
лампы потушены, светится только огромный экран телевизора, и мы смотрим эти
ленты, впитывая в себя их колдовство. И Гоблин... Гоблин, притихший, не мигая
смотрит на экран и старается понять, почему мы так потрясены, отчего молчим.
Когда я плакал от боли, Линелль сказала мне одну очень
добрую вещь:
"Разве непонятно, Квинн? Ты живешь в великолепном доме,
ты такой же одаренный чудак, как герои этих фильмов. Тетушка Куин все время
приглашает тебя навестить ее в Европе, а ты никак не решишься. Это неправильно.
Не сужай рамки своего мира, не делай его недопустимо маленьким".
По правде говоря, тетушка Куин ни разу не приглашала меня в
Европу. Вернее сказать, я не знал о таком приглашении. Зато Папашка и Милочка,
несомненно, знали. Но я не признался в этом Линелль, но попросил:
"Тебе придется и дальше учить меня. Сделай из меня
того, кто достоин путешествовать с тетушкой Куин".
"Сделаю, Квинн, – пообещала она. – Это будет
легко".
Она почти заставила меня поверить в это. Так и продолжались
наши головокружительные экскурсы в археологию, теорию эволюции и космические
черные дыры. Она научила меня играть несколько простеньких пьес Шопена и Баха,
раскрыла передо мной всю историю музыки, натаскав так хорошо, что я уже мог
определить на слух период и стиль. А произведения Моцарта я определял
практически безошибочно.
С Линелль я чувствовал себя на седьмом небе.
Она научила меня многим латинским словам и показала, что их
корни стали основой многих английских слов. Она научила меня танцевать вальс,
тустеп и танго, хотя последний танец вызывал во мне такой бурный смех, что я
падал каждый раз, когда мы пытались в нем попрактиковаться.
А еще Линелль установила в моей спальне компьютер, а вместе
с ним и принтер. Это было задолго до того, как появилась всемирная паутина
Интернет. Я очень быстро научился набирать на этом компьютере тексты, используя
по три пальца каждой руки.
Компьютер покорил Гоблина.
Однажды он взял мою левую руку и затюкал ею по клавишам,
набрав "ялюблюлинелль". Она была очень довольна. Я не сумел
высвободить левую руку и уже через минуту печатал всевозможные слова без
пробелов. Пришлось двинуть Гоблину локтем в грудь и велеть ему убираться.
Разумеется, у Линелль тут же нашлись для него добрые слова, и он успокоился.
Прошло еще много времени, прежде чем Гоблин обнаружил, что
способен набирать слова на компьютере без моей помощи. Он сам еще тогда не
знал, какой силой обладает, зато я уже кое-что подозревал, потому что, когда
он, разозлившись, выходил из комнаты, хрустальная люстра над головой каждый раз
начинала позвякивать и слегка раскачиваться, что никак не могло произойти без
его участия. Затем звон хрустальных подвесок доносился снизу. Тогда-то я и
начал понимать, что Гоблин не просто исчезает, а именно приходит и уходит.
Но, позволь, я вернусь к Линелль. Как только я сумел набрать
на компьютере письмо, я тут же отправил его тетушке Куин, которая в это время
совершала что-то вроде религиозного паломничества в Индию. Я рассказал тетушке,
что Линелль послана мне не только ею, но и небесами. Тетушка Куин так
обрадовалась, получив от меня весточку, что мы начали обмениваться письмами
примерно два раза в месяц.
С Линелль у меня было много приключений.
Однажды в субботу мы сели в пирогу и отправились на болота,
поклявшись разыскать остров Сладкого Дьявола, но как только Линелль заметила
первую ядовитую змею, она испугалась не на шутку и заверещала, велев повернуть
к берегу. У меня было с собой ружье, и я мог бы пристрелить змею, если бы она
стала к нам приближаться. Однако Линелль пришла в такой ужас, что я предпочел
подчиниться.
Мы пренебрегли папашкиным советом и не набросили на себя
что-то с длинными рукавами, поэтому были зверски искусаны комарами. Больше
таких путешествий мы не предпринимали. Зато прохладными весенними вечерами
часто усаживались на какой-нибудь могильный камень на кладбище и смотрели на
болото до тех пор, пока тьма и комары не прогоняли нас в дом.
Конечно, мы обсуждали, как однажды отправимся туда и
все-таки найдем проклятый остров, но у нас всегда находились более срочные
дела.
