Меня заперли в какую-то больницу. И вот я то сижу в
маленькой квадратной комнатушке, а то вдруг снова оказываюсь в огромном
помещении для игр, где тоже стоит кукольный домик, и знаю, что из-за зеркала за
мной наблюдают какие-то люди – об этом мне сообщил Гоблин. Это место Гоблину
очень не понравилось. Люди, которые потом пришли и задавали мне вопросы,
держались так, словно они мои самые близкие друзья, хотя, конечно, ими не были.
"Где ты выучил все эти трудные слова?"
"Ты говоришь, что больше всего радуешься независимости.
А ты знаешь, что означает слово "независимость"?"
Конечно, я знал и не замедлил объяснить: это когда я сам по
себе, ни в школе и не в этом месте, откуда я вскоре и вышел с чувством, что
заработал свободу благодаря одному только упрямству и отказу вести себя хорошо.
Но этот случай очень сильно меня напугал. Помню, я истерично разрыдался и
бросился в объятия Милочки, а она все всхлипывала и всхлипывала.
Не помню, было ли это в первый вечер после моего возвращения
домой или через некоторое время, знаю только, что вскоре тетушка Куин уверила
меня, что я больше никогда не окажусь в таком месте, как та
"больница".
А через несколько дней я узнал, что все эти поездки организовала
тетушка Куин, потому что Пэтси в моем присутствии начала громко укорять ее в
этом. Я растерялся – ведь мне очень хотелось любить тетушку Куин.
И когда она, покачав головой, призналась, что совершила
ошибку, я испытал огромное облегчение. Заметив это, тетушка поцеловала меня и
поинтересовалась, как поживает Гоблин, а я ответил, что он рядом со мной.
И снова я мог бы поклясться, что она его увидела, я даже
заметил, что Гоблин как-то приосанился и начал красоваться перед нею. Но
тетушка только сказала, что если я люблю Гоблина, то она тоже его полюбит. Я
разрыдался от радости, и Гоблин тоже залился слезами.
Мое следующее воспоминание о тетушке Куин связано с тем, как
она, сидя рядом со мной за детским столиком в этой самой комнате, учила меня
писать слова карандашом – длинный список вещей, находившихся в спальне:
кровать, стол, стул... – а потом терпеливо наблюдала, как я передавал все
эти премудрости Гоблину.
"Гоблин помогает тебе запоминать, – совершенно
серьезно сказала мне тетушка. – Мне кажется, Гоблин и сам по себе очень
умен. Как ты думаешь, а он знает какое-нибудь слово, неизвестное нам? Из тех,
что мы еще не изучали".
Я вздрогнул от неожиданности и хотел было ответить
"нет", но Гоблин опустил свою руку на мою и коряво вывел:
"Стой", а потом другие слова: "Уступи дорогу" и
"Школа".
Я рассмеялся, гордясь своим приятелем. Но Гоблин на этом не
остановился, и вскоре на бумаге появились новые каракули: "Река
Руби".
Я услышал, как тетушка Куин тихо охнула.
"Объясни мне значение каждого из этих слов,
Квинн", – попросила она.
Я вспомнил, что "Стой" и "Уступи дорогу"
– это знаки, которые мы видели на шоссе, но слова "Школа" и
"Река Руби" не сумел даже прочитать.
"Спроси Гоблина, что они означают", – велела
тетушка.
Я подчинился, и Гоблин беззвучно все объяснил, вложив мне в
голову свои мысли. "Стой" означало, что нужно остановить машину,
"Уступи дорогу" – притормозить, "Школа" – что где-то рядом
дети и следует замедлить ход, а "Река Руби" – это название воды, над
которой машина проезжает, когда мы отправляемся по магазинам.
Никогда не забуду, какой серьезной сразу стала тетушка Куин.
"Спроси у Гоблина, как он все это узнает", –
сказала она, но Гоблин в ответ лишь отрицательно покачал головой, скосил глаза
и начал приплясывать.
"Думаю, он сам не знает как, – повернулся я к
тетушке. – Наверное, просто наблюдает и прислушивается".
Видимо, тетушка осталась довольна таким ответом, чему я был
весьма рад, потому что прежнее серьезное выражение на ее лице очень меня напугало.
"Что ж, все это не лишено смысла, – сказала
она. – И вот что. Почему бы тебе не попросить Гоблина, чтобы он каждый
день учил тебя чему-то новому? Он может начать прямо сейчас и показать нам еще
несколько новых слов".
Мне пришлось объяснять тете, что на сегодня Гоблин покончил
с учением. Ему никогда не нравилось подолгу заниматься одним делом. Пороху не
хватало.
Но в последующие месяцы я исполнил просьбу тетушки, и Гоблин
научил меня массе новых, хотя и самых обычных слов. Все без исключения, даже
Папашка и Милочка, считали это полезным. А кухонная братия наблюдала за
процессом обучения даже с каким-то благоговением.
Я выводил корявыми буквами: "рис",
"кока-кола", "мука", "лед", "дождь",
"полиция", "шериф", "ратуша", "почта",
"театр", "метизы"
[13]
, «аптека», «магазин»
– и давал определения этим словам так, как объяснял их мне Гоблин, и это
объяснение сопровождалось не только правильным произношением, которое он мне
внушал, но и картинками. Я видел ратушу. Видел почту. Видел театр. И сразу же
связывал между собой звуковой ряд слова и его значение – все это благодаря
Гоблину.
Вспоминая об этом любопытном процессе обучения, я сознаю,
что Гоблин, которого я всегда считал ниже себя по уму, обыкновенным забиякой и
проказником, оказывается, гораздо раньше меня научился связывать фонетический
ряд слова с его написанием и намного опередил меня в этом умении. Он еще долго
держался впереди меня. Каково же объяснение? Я уже говорил. Он наблюдал, он
прислушивался и, получив определенную базу, мог развиваться дальше.
Именно это я имею в виду, когда говорю, что он схватывает
все на лету, и следует добавить, что он непредсказуемый и неконтролируемый
ученик. Поверь, это правда.
Но тут я должен прояснить еще один момент: хотя кухонные
завсегдатаи говорили мне, что Гоблин молодец, раз научил меня стольким словам,
они в него все же не верили.
Однажды вечером, когда взрослые беседовали в тетушкиной
комнате, я услышал слово "подсознание". Через некоторое время кто-то
повторил его вновь, и наконец, когда незнакомое слово прозвучало в третий раз,
я вмешался в разговор и спросил, что оно означает.
