– В таком случае это была ошибка твоего
Создателя, – возразил Лестат. – Ему следовало находиться рядом и
обучать тебя.
Я кивнул.
– Позволь мне льстить себя надеждой, что я не довел бы
дело со Стирлингом до конца. Впрочем, я отнюдь не был напуган встречей с ним и
тем, что он узнал обо мне, – нет, я жаждал его смерти. Не знаю, чем бы все
закончилось. Он боролся со мной изяществом мысли. Есть у него такое качество:
изящество мышления. Да, думаю, я бы отнял у него жизнь. Его смерть тесно
переплелась с моей любовью к нему. А после я чувствовал бы себя проклятым на
всю оставшуюся вечность и непременно нашел бы способ прекратить собственное
существование. Я проклят за то, что чуть не сотворил такое злодейство. И за
многое другое. И вообще, я не перестаю думать о смерти.
– Как это? Что ты имеешь в виду?
Лестат сделал вид, что поражен, хотя на самом деле его
ничуть не удивило мое признание.
– Я словно застыл во времени и бесконечно причащаюсь и
подвергаюсь обряду соборования перед смертью или диктую свою последнюю волю. Я
умер той ночью, когда мой Создатель даровал мне Темную Кровь, и с того момента
будто превратился в одного из тех жалких призраков Блэквуд-Мэнор, которые до
сих пор не подозревают, что давно мертвы. И обратного пути нет.
Лестат кивнул, подняв бровь, и, как мне показалось, вздохнул
с облегчением.
– Что ж, это гораздо более сильный довод в пользу долгого
существования, а не безрассудного и беззаботного поведения.
– Досих пор я так не думал, – быстро ответил
я. – Но для меня важнее всего твое присутствие здесь и твоя помощь в
противостоянии Гоблину. Ты сам видел, на что он способен, и убедился в необходимости
его... уничтожить. И, может быть, меня тоже.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, – тихо
возразил Лестат. – Ты вовсе не хочешь расстаться с этим миром, а жаждешь
жить вечно. Но не желаешь убивать ради этого, вот и все.
Я чувствовал, что вот-вот расплачусь, достал из кармана
носовой платок и вытер им глаза и нос, даже не отвернувшись, ибо это было бы
проявлением трусости.
Однако, не поворачивая головы, я все же осмотрелся и, когда
взгляд мой остановился на Лестате, не мог не восхититься необыкновенной красотой
этого существа.
Одни только глаза уже позволяли назвать их обладателя
красавцем, но Лестат был одарен намного щедрее: густая светлая шевелюра,
крупный, изящно очерченный рот, выразительное, умное лицо... В ярком сиянии
люстры он казался мне достойным поклонения киноидолом, но сам об этом словно и
не подозревал.
– А тебя, мой вечный странник, – все так же
негромко продолжал он без малейшего намека на осуждение, – я вижу здесь, в
изысканной обстановке, среди зеркал и золота, всеми любимого и опекаемого... И
вдруг какой-то беспечный демон лишает тебя всего этого и обрекает на страдания,
оставляя в одиночестве, сиротой среди смертных, в которых ты все еще отчаянно
нуждаешься.
– Нет, – сказал я. – Я удрал от своего
Создателя. Но теперь я нашел тебя, пусть даже на одну-единственную ночь.
Поверь, я действительно люблю тебя, люблю так же сильно, как тетушку Куин, Нэша
и Гоблина. Да, так же сильно, как любил Гоблина. Прости, что не сдержался.
– Тут нечего прощать, – ответил Лестат. – В
твоей голове теснятся образы, я ловлю их сумбурное мелькание, в то время как ты
стараешься выстроить из этих разрозненных обрывков стройное повествование.
Поэтому ты должен рассказать мне все о своей жизни, даже то, что не считаешь
важным. Абсолютно все, чтобы не осталось никаких тайн. А потом мы вместе решим,
что делать с Гоблином.
– И со мною? – не удержался я, чувствуя, что схожу
с ума. – Мы решим, что делать со мною?
– Я вовсе не собирался тебя пугать, братишка, –
ласково ответил Лестат. – Самое страшное, что я могу сделать, это
исчезнуть, словно мы никогда не встречались. Но сейчас я думаю не об этом, а о
том, что хорошо бы узнать тебя получше, что ты мне нравишься и я уже начал
дорожить нашими отношениями. Твой разум открыт передо мной, как новая книга. Но
признайся, разве я тебя не подвел? Наверняка ты уже больше не считаешь меня тем
героем, каким когда-то рисовал в воображении.
– Отчего же? – спросил я с неподдельным
изумлением. – Ты здесь, со мной. Ты спас Стирлинга. Ты предотвратил
катастрофу.
– Но я не сумел уничтожить твоего ужасного
фантома, – сказал Лестат, пожав плечами. – Я даже вообще не способен
его увидеть, хотя ты на меня рассчитывал. Но я только и смог, что припугнуть
его с помощью Огненного дара.
– Сражение только начинается, – возразил я. –
Ты ведь поможешь мне справиться с ним? А как – мы вместе придумаем.
– Да, именно так мы и поступим, – ответил
Лестат. – Не приходится сомневаться, что эта тварь настолько сильна, что
может представлять угрозу и для других. Уверен, если Гоблин способен нападать
на тебя, то еще немного – и он с таким же успехом примется за других. Однако на
него действуют силы тяготения, а это хороший знак.
– При чем тут силы тяготения? – не понял я.
– Когда твой двойник исчезал, по комнате пробежал
ветерок, – ответил Лестат. – Гоблин материален. Я уже говорил тебе,
он существует как некое соединение химических молекул в физическом мире.
По-видимому, все призраки материальны. Впрочем, я не так хорошо разбираюсь в
этом вопросе, как некоторые. Мне всего лишь раз довелось увидеть призрак
человека, провести с ним час, поговорить – и от ужаса я едва не лишился разума.
– Да, – сказал я, – это был Роджер, кажется.
Он явился к тебе в части Хроник, озаглавленной "Мемнох-дьявол". Я
помню, как ты беседовал с ним и как он уговорил тебя позаботиться о его
смертной дочери Доре. Я прочел каждое слово. И всему поверил. И тому, что ты
видел Роджера, и тому, что ты побывал на Небесах и в аду.
– И правильно сделал, что поверил, – ответил
Лестат. – Я ни разу не солгал на тех страницах, хотя книгу написал под мою
диктовку другой. Я действительно общался с Мемнохом-дьяволом, но на самом деле
до сих пор не знаю, кто он – дьявол или игривый дух. – Лестат немного
помолчал. – Как вижу, ты уже заметил, что глаза у меня разные.
– Прости, я не хотел, чтобы ты это заметил, –
поспешно откликнулся я. – Но тебя это различие ничуть не портит.
Он снисходительно махнул рукой и по-доброму улыбнулся.
– Если ты помнишь, правый глаз у меня вырвали духи,
которые не хотели, чтобы я покинул ад Мемноха. Уже потом, здесь, на земле, глаз
мне вернули, но иногда мне кажется, что он получил способность видеть странные
вещи.
– Какие?
