Глава 52
Небо не успело почернеть, когда я входил в дом на следующий
вечер. Лестат задержался на кладбище, произнося какую-то последнюю молитву за
Меррик или обращаясь к Меррик – точно не знаю.
Наша охота прошлой ночью в Бока Ратон прошла чудесно, Лестат
еще раз одарил меня своей всесильной кровью, и я, воодушевленный и смущенный,
молился как умел, чтобы Всевышний дал мне знак, как поступить с Моной. Мне
хотелось просто увидеть ее, поговорить. Я прикидывал, сумею ли пробраться к
ней, если отправлюсь в Мэйфейровскую больницу и потребую свидания, пусть даже
мне придется прибегнуть к гипнотическому дару. Один последний взгляд... один
последний разговор.
Неожиданно ко мне подбежали Жасмин и Клем.
– В твоей спальне тебя ждет безумная женщина, –
сказала Жасмин. – Нам никак не удалось ее остановить, Квинн. Это Мона
Мэйфейр – помнишь такую? Так вот, она сейчас наверху, Квинн. Подъехала сюда на
лимузине, заваленном доверху цветами. Настоящий ходячий скелет, Квинн, ты
умрешь, когда ее увидишь. Погоди, Квинн, мы не сумели ее остановить.
Единственная причина, почему мы бросились помогать ей перетаскивать все эти
цветы, – она очень слаба.
– Жасмин, пусти меня! – прокричал я. – Ты что
не понимаешь, я люблю ее!
– Квинн, с ней что-то не так! Будь осторожен!
Я взлетел по лестнице, стараясь не превышать скорость
обыкновенного смертного, ворвался в свою спальню и, захлопнув дверь, запер на
замок.
Она поднялась навстречу мне. Ходячий скелет! Именно так! Вся
кровать была завалена цветами. Я стоял, потрясенный доглубины души, потрясенный
и радостный, что вижу ее. Какое счастье кинуться к ней, обнять хрупкую фигурку!
Моя Мона, моя слабенькая худенькая Мона, моя бледная и великолепная Мона, о
Господи, только бы не сделать тебе больно.
– Я люблю тебя, моя возлюбленная Офелия, – сказал
я. – Бессмертная Офелия, моя навсегда...
Боже, взгляни на эти маргаритки, циннии, лилии.
– Благородный Абеляр, – прошептала она, – я
пришла попросить тебя о последней жертве. Я пришла, чтобы попросить тебя
позволить мне умереть здесь, позволить мне умереть на твоих глазах, пусть я
умру здесь, а не там, среди всех этих трубок и иголок, позволь мне умереть в
твоей постели.
Я отстранился. Под кожей я увидел очертания ее черепа, кости
плеч, на которых болтался запятнанный больничный халат. Ноги как палки, и руки
такие же. Ужасный вид.
– Моя дорогая, моя милая, слава богу, что ты
пришла, – сказал я, – но разве ты не видишь, что со мной случилось?
Куда девалась твоя колдовская прозорливость? Я больше не принадлежу к людскому
племени. Я больше не твой Благородный Абеляр. Я больше не сплю там, где меня
может коснуться луч солнца. Посмотри на меня, Мона, посмотри. Хочешь стать
такой, как я? – Что я такое говорю? Я сошел с ума, но уже не мог
остановиться. – Хочешь стать такой, как я? – снова спросил я. –
Потому что тогда ты не умрешь, если станешь такой, как я! Если будешь жить,
насыщаясь чужой кровью. Ты станешь бессмертной вместе со мной.
Я услышал, как щелкнул замок в двери, взбесился было, но тут
же притих, увидев, что входит Лестат.
Мона изумленно уставилась на него. Лестат снял темные очки и
остановился под люстрой, словно купаясь в ее свете.
– Позволь мне выполнить Темный Обряд, Квинн, –
предложил он. – Только так ты станешь гораздо ближе к своей принцессе.
Позволь, я подарю ей свою сильную кровь, и тогда ваши души не будут закрыты
друг для друга. Я давно стал мастером в таких делах, Квинн. Мона, хочешь узнать
наши тайны? – Он подошел к ней. – Сделай свой выбор, красавица. Ты
всегда сможешь предпочесть Свет, но только как-нибудь в другой раз, cherie.
Спроси Квинна, если сомневаешься. Он его видел. Он видел Небесный Свет
собственными глазами.
Пока он говорил, расхаживая по комнате, Мона слушала,
приникнув ко мне, а он говорил о многом – как все для нас устроено, говорил о
правилах и о том, как именно он их нарушает, о том, как выживают сильные и
старые, о том, как молодые сгорают в огне. Он говорил и говорил, а она
прижималась ко мне, моя Офелия, в своем гнездышке из цветов, такая хрупкая и
дрожащая, такая маленькая, моя милая бессмертная Офелия.
– Я согласна, – сказала она.
