Но как эта камея попала сюда? Мне нужно было только поднять
глаза, чтобы увидеть. В ногах покойной стояла Петрония, в темно-синем костюме,
с убранными на затылок пышными волосами, очень печальная и одинокая. Через
какое-то мгновение, не успел я моргнуть, как она оказалась рядом со мной и,
нежно взяв меня повыше локтя, прошептала на ухо, что Жасмин позволила ей
приколоть камею к платью тетушки Куин и что брошь там и останется, если только
я позволю.
– Так ты сможешь сохранить ее сокровище, –
добавила она, – и в то же время знать, что она была похоронена с вещью,
достойной ее, с вещью, которой она бы восхитилась.
– Очень хорошо, – только и сказал я.
После этого Петрония исчезла. Я знал это, даже не глядя в ее
сторону. Я просто почувствовал. А еще мне показалось странным, когда я увидел
Петронию среди стольких смертных, и я ощутил в себе новую уверенность в умении
незаметно растворяться в толпе, но все эти чувства заглушило горе, когда я
взглянул на свою любимую тетушку Куин.
В то, что Лониган знает свое дело, никто не сомневался, но
сейчас он превзошел самого себя, сумев придать тетушке Куин приятное, почти
веселое выражение. Казалось, она сейчас улыбнется. Ее седые волосы обрамляли
лицо идеальными мягкими кольцами. Едва заметный румянец на щеках и коралловая
помада были подобраны идеально. Тетушка была бы очень рада, если бы видела, как
все выполнено. Разумеется, Жасмин помогала. Но Лониган создал шедевр – видимо,
щедрость тетушки Куин придала ему вдохновения.
Прелестно смотрелись и бледно-розовое платье и жемчуга,
выбранные Жасмин, и четки в руках тетушки – те самые хрустальные четки с ее
первого причастия, которые она возила с собой по всему миру.
Я был так убит горем, что не мог ни двигаться, ни говорить.
От отчаяния я пожалел, что Петрония не задержалась подольше, и невольно
уставился на большую прямоугольную камею с ее миниатюрными мифологическими
фигурками – Геба, Зевс, поднятая чаша – и глаза мои налились кровавыми слезами.
Я принялся яростно их промокать льняным платком.
Я быстро отошел от гроба, пробрался сквозь людскую толпу в
залах и покинул здание. Вечер был жаркий. Я остановился в одиночестве на углу и
взглянул на звезды. Ничто не могло смягчить моего горя. Я знал это. Отныне я
буду нести его с собой до тех пор, пока то существо, которым я теперь являюсь,
не рассыплется на составные элементы, до тех пор, пока Квинн Блэквуд не
превратится в кого-то или во что-то другое.
Но одиночество длилось всего несколько секунд. Подошла Жасмин
и сказала, что очень многие хотят выразить свое соболезнование, но не решаются
из-за того, что я кажусь таким расстроенным.
– Я не могу с ними говорить, Жасмин, ты должна это
сделать за меня, – сказал я. – А мне нужно сейчас уйти. Я знаю, это
кажется жестоким, и ты, наверное, посчитаешь меня трусом, но я должен так
поступить.
– Это из-за Гоблина? – спросила она.
– Да, из-за страха перед ним, – ответил я, слегка
солгав, скорее всего, чтобы утешить ее, чем прикрыть свой собственный
стыд. – Когда состоится месса? Погребение?
– Мессу отслужат завтра, в восемь вечера, в церкви
Успения Богоматери, а оттуда мы отправимся на кладбище Метэри.
Я поцеловал Жасмин, сказал, что увижусь с ней в церкви, и
повернулся, чтобы уйти.
Но, оглянувшись на толпу, вытекавшую ручейком из дверей на
улицу, я приметил еще одно изумившее меня лицо – это был Джулиен Мэйфейр в
своем шикарном сером костюме, который был на нем в тот день, когда он
по-королевски угощал меня горячим какао. Джулиен стоял среди людей, словно
просто вышел подышать, как и другие, и при этом как ни в чем не бывало сверлил
меня взглядом.
Со стороны казалось, что это обыкновенный человек, но, если
приглядеться, можно было подметить, что он слегка отличается от остальных по
цветовой гамме – словно его нарисовал другой художник, подобравший более темные
тона для одежды, кожи и волос. Этакий элегантный призрак, явившийся неизвестно
откуда. И кто это только решил, что, превратившись в пьющего кровь, я перестану
видеть призраков?
– Ну да, конечно, она ведь была вашей дочерью, –
сказал я, и, хотя нас разделяло большое расстояние, а рядом со мной стояла и
растерянно глядела на меня Жасмин, Джулиен кивнул и очень печально улыбнулся.
– Что ты такое говоришь, мой безумный маленький
хозяин? – спросила Жасмин. – Или ты, вроде меня, совсем свихнулся?
– Не знаю, дорогая, – ответил я. – Просто я
кое-что вижу, как всегда видел. Оказывается, проводить тетушку Куин явились не
только живые, но и мертвые. Только не жди от меня никаких объяснений. Все
сходится, если учесть обстоятельства, как ты думаешь?
Под моим взглядом Джулиен начал постепенно меняться – в
конце концов его лицо приняло почти суровое выражение. У меня по спине побежали
мурашки. Он едва заметно, но строго покачал головой. До меня долетели его
слова, не произнесенные вслух. "Только не мою любимую Мону".
У меня перехватило дыхание. Я принялся его разубеждать, не
произнося никаких слов.
– Идем же, маленький хозяин, – сказала Жасмин. Я
почувствовал, как она коснулась губами моей щеки и крепко сжала руку.
Я все не мог отвести взгляда от Джулиена, но лицо его уже
смягчилось. Потом почернело.
Он начал исчезать и окончательно растворился в воздухе,
когда из ближайших дверей появились Роуан, Майкл и доктор Уинн Мэйфейр. И надо
же, теперь к ним присоединился Стирлинг Оливер, Стирлинг, который знал, кто я
такой, Стирлинг, которого я накануне ночью чуть не убил, Стирлинг смотрел на
меня так, словно был настроен по-дружески, тогда как это было совершенно
невозможно, Стирлинг, которого я когда-то очень любил как друга Я не мог
вынести чужих пристальных взглядов. Я не мог вести светскую беседу о Моне,
делая вид, будто моя душа вовсе не жаждет ее, будто я не знаю, что больше
никогда ее не увижу, даже если нам разрешат повидаться, делая вид, будто
призрак Джулиена только что не угрожал мне. Я чувствовал, что должен как можно
скорее уйти.
И я ушел.
Это была ночь для особого убийства. Я тяжело вышагивал по
раскаленной мостовой. Позади остались огромные деревья Садового квартала. Я
пересек авеню. Я знал, куда идти.
Мне нужен был наркоделец, головорез, убивавший без разбору,
мне нужно было насытиться досыта, и я знал, где найти подходящую жертву, –
я не раз проходил мимо его дома в более спокойные ночи. Я знал его привычки. Я
приберегал его до других времен. Я приберегал его для такого случая, как этот,
для мести.
