Я очнулся, сидя на стуле, в первую секунду мне показалось,
что я не смогу вынести этой боли. Она была такой сильной, что для меня
оставался только один выход – подойти к перилам и выброситься на скалы, чтобы
разбиться и по-настоящему умереть. Но я сомневался, и правильно делал, поможет
ли такой поступок добиться смерти?
А потом меня одолел голод. Никогда прежде он не был такой
силы, но я жаждал вкусить только одного – крови. Мне нужна была кровь Ариона.
Мне нужна была кровь Петронии. Я уставился на Манфреда, а тот, не переставая,
сверлил меня пронзительным взглядом.
"Итак, приступим к нашему уроку, – сказал Арион и
протянул ко мне руки. – Иди ко мне, вот тебе мое горло, выпей пару глотков
– лишь малую часть того, что ты хочешь, и не пролей ни капли. Как только
научишься обходиться парой глотков, сможешь насыщаться кровью невинных. Будешь
действовать осторожно, не затрагивая их души. И тогда они испытают лишь легкое
головокружение после твоего поцелуя".
Я сразу подчинился. Какая у него была густая кровь! А потом
передо мной вновь промелькнули солнечные Афины! Я испытывал муку, но все же
отстранился в нужный момент, как меня учил Арион, и подхватил языком несколько
капель, грозивших запятнать его белоснежный атласный воротник. Арион поддержал
меня, пока я вновь не обрел стойкость в ногах, после чего припал губами к моим
губам. Его язык скользнул ко мне в рот и с силой прижался к моим клыкам. Я
вновь почувствовал кровь. У меня закружилась голова, и я отпрянул.
"Во что теперь превратится моя жизнь? – прошептал
я. – В сплошной экстаз?"
"В экстаз, но не бесконтрольный, – ласково ответил
он. – А теперь точно так же испей крови Манфреда. Подзови к себе своего
внучка, Манфред".
Старик протянул руки. Я подошел к нему.
"Поди ко мне, дитя мое, мой наследник, – произнес
он своим низким голосом. – Мое дорогое дитя. Испей моей крови. Ведь это
Петрония в своей злокозненности построила Блэквуд-Мэнор. Это было ее золото,
выстраданное золото. Я подарю тебе свою любовь, невезучий мальчик! Я подарю
тебе свою кровь. Прими с ней образ единственного чистого создания, которое я
любил!"
"Не увлекайся, действуй аккуратно", –
напомнила мне Петрония.
Я всадил зубы в его бычью шею, а он положил огромную ладонь
мне на плечо. Но увидел я вовсе не Вирджинию Ли, а Ревекку, да, Ревекка висела
на заржавленном крюке, отвратительное зрелище, а Манфред проклинал завывавшую
от смеха Петронию. Ревекка не выдержала пыток – с ее обнаженного торса лилась
темная кровь, означавшая смерть, и крюк был всажен глубоко, очень глубоко, в
самое сердце, насколько я понимал.
"Великий Боже!" – воскликнул я.
Меня оттянули назад. Я шатался. Старик прижал носовой платок
к шее, и вид у него был несчастный. За плечи меня держал Арион.
"Какая боль, – стонал старик. – И зачем
только ты послушался ее, Квинн, зачем тебе эта строптивица! Зачем вообще ты
хотел увидеть это?"
"Контролируй себя, дитя мое, – сказал
Арион. – Все время контролируй. Чтобы ты мог пройти по комнате, заполненной
смертными, выбрать себе тех, кого пожелаешь, подарить роковой поцелуй и уйти
так, чтобы никто ничего не заметил".
"Но почему я увидел Ревекку? – Я все никак не мог
успокоиться. – По какой причине? – Я становился все
настойчивее. – Ты ведь хотел, чтобы я увидел Вирджинию Ли".
"Да, но как я могу спрятать ее в своей душе? –
ответил старик. – Ты потянулся к ней, ты нашел ее, она стала твоей".
В голове у меня прозвучал ее свистящий шепот:
"Эти двое уничтожили меня".
Я едва не рассмеялся. Как бы я мог отомстить? О, невезучий
призрак, подумал я, воспользовавшись словечком Манфреда, раз ты подумала, что я
способен отомстить. Разве ты не отомщена, теперь, когда за твою жизнь заплачено
моей?
Ответа не последовало.
Мое обучение продолжалось несколько часов.
Меня муштровали, пока наконец я не научился обходиться парой
глотков, но я ни разу не насытился. Они смеялись над моим голодом, когда я
жаловался на боль, и если Петрония начинала дуться или терять терпение, Арион
по-доброму ее стыдил.
"Сейчас мы отправимся на охоту, все четверо, –
сказал Арион. – И ты отыщешь для себя злодея, воспользовавшись даром
читать мысли, а мы станем за тобой наблюдать".
"Это будет свадьба, – пробасил старик. –
Богатый американец приехал в Неаполь на свадьбу своей дочери. Там, куда ни
повернешься, повсюду увидишь злодея. Заманишь его в сторонку так, чтобы никто
не видел, а потом собственной кровью из своего языка запечатаешь ранку. Готов,
сынок, стать одним из нас? Теперь уже по-настоящему?"
"Прежде чем уйдем, представь себе такую картину, –
сказал Арион. – Гости пьют уже несколько часов. Ты будешь тихонько ходить
среди них, никому не представляясь. Свои жертвы оставишь так, словно они
напились. А если захочешь, то можешь выпить пару глотков у невинных душ".
Я кивнул, терзаясь жаждой. Мое сердце воспламенилось. Я
захотел всей своей несчастной душой стать одним из них. Я и так был одним из
них!
Внезапно Петрония оторвала меня от пола и швырнула в
открытые двери террасы, в ночь. Я полетел вниз, на пляж, тихонько приземлился
на камни, поднялся и огляделся. У моих ног пенилось зеленое море, крутом было
тихо и спокойно.
Я поднял глаза. Как далеко была Петрония – я едва разглядел,
что она манит меня рукой, стоя на террасе. А потом я услышал ее шепот, словно
она проговорила мне прямо в ухо:
"Поднимайся ко мне, Квинн".
Я приказал своему телу подняться и действительно взмыл в
воздух и полетел все быстрее и быстрее, пока не оказался возле Петронии, тогда
я перемахнул через перила и встал рядом с ней.
Она обняла меня, сверкнув темными глазами, и прошептала на
ухо:
"Как видишь, мы передвигаемся с большой скоростью, и
никакого волшебства тут нет. Я крепко держу тебя. И не смей пролить ни капли
крови, когда будешь пить. Мы ожидаем, что ты все выполнишь идеально".
"Но ведь мы убиваем?" – спросил я.
Арион пожал плечами.
"По желанию, – ответил он. – Если зло созрело
и если ты ловок и хитер".
