"Это человеческая смерть. Она продлится несколько
коротких мгновений. Пройди сейчас с помощниками в ванную. Потом они тебя
оденут, и ты узнаешь, как нужно охотиться".
"Итак, мы вампиры, – сказал я. – Мы легенда".
Боль в утробе становилась невыносимой. Я увидел помощника,
того самого юношу, с кем уже разговаривал. Он ждал меня.
"Охотники за Кровью, – сказал Арион. –
Используй это название в разговоре со мной, и я стану любить тебя еще
больше".
"А почему ты вообще меня любишь?" – спросил я.
Положив руку мне на плечо, он ответил:
"А разве можно тебя не любить?"
Глава 39
Всю свою жизнь я верил в рай и ад. Так неужели Святые Небеса
спокойно взирали на эту метаморфозу?
Я был как пьяный на пике оглупения, ни о чем не сожалел. Я
лежал в ванне, голый, из меня лились темные потоки. Наконец боль прекратилась,
и проточная вода в ванной стала прозрачной. Умирание закончилось.
Я посмотрел на трех слуг – Адониса и двух девушек с
остренькими личиками. В их глазах читался ужас, смешанный с изумлением.
Пока я наблюдал за ними, сидя в ванне и растираясь губкой,
молодой Адонис принес мыло и полотенце, а потом помог выбраться из ванны и
переодеться во все новое – такую же нарядную одежду, что была на
остальных, – черный смокинг, брюки и белую атласную водолазку, так что я
ничем не отличался от своих теперешних собратьев, к которым, как я думал, мне
предстояло присоединиться.
Я почувствовал острую нечестивую жажду крови, рожденную
одним видом этих молодых слуг, по чьим жилам разливалась свежая кровь, и
казалось, весь воздух вокруг нас напоен ее ароматом. Я не был одним из них. Я
не был их собратом.
Тут мне вспомнились предостережения Ариона. Злодеи. Я поймал
на себе взгляд служанки, которая была погрубее, – это она не сомневалась,
что меня убьют. Взглянув в ее глаза, я прочитал, о чем она думает, и
почувствовал ее злобу, горечь, разъяренный нрав. Я рассматривал ее в упор, пока
нежный Адонис поправлял на мне костюм. Тут она заговорила препротивнейшим
голосом. "Почему ты? – строптиво поинтересовалась она. – Почему
ты, а не один из нас? Кто ты такой, что тебя выбрали?"
"Тихо, не надо, – быстро шикнул на нее
юноша. – Не будь такой глупой".
Вторая девушка напустила на себя холодный циничный вид, но
она разделяла чувства товарки. Она тоже считала себя обманутой. От обеих женщин
исходила ненависть, и я сердился, я презирал их, презирал за то, что они
избавились бы от моего тела в эту самую ночь, просто выполнив очередное
тягостное поручение.
"Мы работаем, мы ждем, – произнесла первая,
державшаяся понаглее, – а потом вдруг появляешься ты, неизвестно откуда, и
она выбирает тебя. Почему!"
"Не надо, замолчи", – снова сказал юноша. Он
закончил поправлять воротник моей водолазки, одергивать полы смокинга и
умоляюще взглянул в мои глаза. Я прочел в его взгляде удивление и обожание.
Казалось, он испытывал ко мне огромное сочувствие, потому что я не умер.
Видимо, он считал это чудом.
"Многих она сюда приводила?" – поинтересовался я у
слуги.
Юноша не успел ответить. Двери в ванную захлопнулись со
щелчком. И прежде чем обе девушки и юноша успели обернуться, вторые двери тоже
закрылись. Теперь остался только один выход – на террасу, но я знал, что она
расположена на огромной высоте.
Я обернулся и увидел позади себя Петронию.
"Отлично, – сказала она, – ты уже закончил
умирать и впредь ничего подобного не испытаешь, если, конечно, сам не захочешь.
Теперь тебе предстоит сделать выбор – кто станет твоей первой жертвой. Ею
должен быть один из этих. Решай скорее. Мне все равно, кто это будет. Нет. Не
все равно. Мне любопытно. Действуй!"
Девушки охнули, завизжали и, вцепившись друг в друга,
попятились, пока не уперлись в стену, отделанную мраморной плиткой. Юноша
просто смотрел на Петронию не шевелясь. Казалось, его постигло глубокое
разочарование, но он не издал ни звука.
"Я не могу это сделать", – сказал я.
"Нет, можешь и сделаешь, – ответила
Петрония. – Выбирай кого-нибудь из этих, или за тебя выберу я. Они и есть
злодеи, самые настоящие. Умри ты сегодня, они бы выволокли в темноте твой труп,
словно поганую тушу".
Петрония подошла поближе, опустила руку на мое плечо и с
нежностью посмотрела на меня. Она говорила нежным голосом, пока девушки
продолжали дрожать и поскуливать от страха, а юноша все так же стоял на месте,
словно окаменел.
"Квинн, Квинн, мой ученик, – проворковала она, что
так редко с ней случалось. – Я хочу, чтобы ты был сильным и независимым.
Постарайся усвоить мой жестокий урок. Проникни в их мысли. Воспользуйся
Магическим даром. Ты ведь жаждешь их. Да, да, именно так, мой ученик.
Воспользуйся своими способностями, и пусть тебя ведет вперед аромат их
крови".
Я невольно обратил взгляд на несносную, несдержанную на язык
служанку. И действительно сумел проникнуть в ее мысли. Я увидел Зло, ее
нарочитую разобщенность с людьми, ее острый вульгарный эгоизм. Я приблизился к
ней, но лицо девушки не исказилось, огромные глаза были пусты, как будто я
протянул руку и успокоил ее. Вторая служанка, сообщница в злодеяниях, крадучись
отошла в сторонку, и вместе с юношей они перешли в дальний угол комнаты. Теперь
она была целиком моя, покинутая, порабощенная, не протестующая. Теперь в ее
душе воцарился только покой.
"Поглоти Зло, – сказала Петрония, мой злой ангел,
возле моего плеча. – Поглоти его, и пусть оно превратится в твою чистую
нетленную кровь".
Девушка обмякла и повалилась, как в горячке, мне на руки.
Голова ее свесилась набок. Сознание надломилось, как стебель колючей розы. Я
поцеловал ее в шею. А потом вонзил в нее зубы и почувствовал, как в меня
хлынула густая вкусная кровь, чуть солонее, чем кровь моих учителей-вампиров, и
чуть острее, а вместе с кровью в меня проникла отвратительная история ее жизни
– вульгарная, неприличная, зловонная. Но я стремился познать только опьяняющий
вкус ее крови. Мне был нужен лишь густой горячий поток. Я отверг все картины. Я
отвернул свою душу от ее души. Все мои чувства направил только на густую
пьянящую кровь, а потом Петрония оттащила меня назад, и я увидел, что девушка
лежит у моих ног, безжизненный труп с большими пустыми черными глазами, такими
прелестными глазами, и вся ее шея измазана кровью.
"Ты пролил кровь, взгляни, – сказала
Петрония, – наклонись теперь и собери всю кровь языком. Очисти ранку,
чтобы не осталось ни капельки".
