Стирлинг вспоминал свое детство, когда жил в английском
замке, полном привидений. А потом, в годы учебы в Кембридже, он открыл для себя
Таламаску. Майкл рассказывал, как чуть не утонул на побережье Сан-Франциско, но
его спасла не кто-нибудь, а Роуан, после чего он обрел паранормальный дар
узнавать о многих вещах через прикосновение.
А Мона, посмеиваясь, рассказала всем присутствующим, что
дядя Джулиен пошарил в кладовке, чтобы угостить меня горячим шоколадом из
сервиза "Ройял Антуанетт". Настала моя очередь – тогда я припомнил
стихотворение Кристофера Морли, которое так любил в детстве, про какао и
крекеры в виде животных, и мой рассказ, видимо, произвел на них впечатление, и
мы пустились в рассуждение о том, как призраки умудряются делать то, что мы
видим.
"Но ведь это значит, что Бог все-таки существует?"
– звонко спросила Мона.
"Бог или дьявол", – ответила доктор Роуан.
"Было бы слишком жестоко, если бы на свете существовал
только дьявол", – сказала Мона.
"Я так не думаю, – заметила Роуан. – Мне
кажется, это вполне возможно".
"Чепуха, Роуан, – сказал Майкл. – Бог
существует, и Бог – это любовь". – И, кивнув в сторону Моны,
предостерег Роуан от дальнейших замечаний, а я заметил в ту секунду, что Мона
встревоженно отвела взгляд.
"Мне кажется, я скоро это узнаю или вообще ничего не
узнаю, – наконец заговорила Мона. – И это будет хуже всего. Мигнуть и
погаснуть, как перегоревшая лампочка".
"Этого не случится, – сказал я. – Когда у
тебя следующее посещение больницы? Как там все проходит, очень утомительно?
Можно мне прийти и посидеть с тобой? Нам позволят поболтать? Или, хочешь, я
тебе почитаю?"
"Это было бы чудесно, – сказала Роуан, – но
ты скоро устанешь от подобных посещений. Так всегда случается".
"Роуан, ради всего святого, что с тобой такое?" –
возмутился Майкл.
Мона принялась хохотать.
"Да, Квинн, – проговорила она сквозь смех, –
мне приходится проводить там несколько часов. Лекарства вводят внутривенно, вот
я и ношу длинные рукава, чтобы спрятать следы от иголок. Если бы ты пришел, я
была бы рада. Тебе необязательно являться на каждый сеанс. И Роуан права. Когда
тебе надоест, я сразу пойму".
"Мне стыдно, что я ни разу не спросил позволения
навестить тебя во время лечения, – сказал Стирлинг. – Мы столько раз
ужинали в "Гранд-Люминьер", а мне ни разу не пришло это в
голову".
"Не думайте, что вы должны были это делать, –
сказала Мона – Я смотрю по телевизору самые дурацкие передачи, какие только
бывают. Можно сказать, подсела на классические ситкомы. Пусть вас это не
волнует".
Мне хотелось поклясться, что навещать Мону мне никогда не
надоест. Я бы привозил цветы и томики стихов, чтобы зачитывать вслух, но я
понимал, что сейчас за столом все это прозвучит очень неубедительно, поэтому
промолчал, решив, что позже, собираясь домой, я спрошу, когда можно будет
повидать Мону снова.
"Одно я знаю твердо, – неожиданно заявила
Мона. – Когда наступит мой смертный час, я не захочу находиться в
Мэйфейровской больнице. Я все еще лелею мечту уйти, как Офелия, уплыть среди
цветов по тихо бегущему ручью".
"Не думаю, что это сработает, – сказал
Майкл. – Цветы и журчание ручейка – все это, конечно, чудесно, но затем,
когда придется тонуть, то ни о каком покое уже говорить не приходится".
"Что ж, тогда я удовлетворюсь просто ложем из
цветов, – сказала Мона. – Но их должно быть много. И без всяких там
трубочек, иголок, бутылочек морфия и прочих подобных вещей. Если я буду лежать
на ложе из цветов, то воду я смогу дофантазировать. И пусть вокруг не будет
никаких врачей".
"Обещаю", – сказал Майкл.
Доктор Роуан промолчала.
Наступила тяжелая минута. Я был охвачен ужасом, но
заговорить не осмелился.
"Да бросьте вы все, простите, что навела на вас
тоску, – сказала Мона. – Квинн, давай я тебя развеселю. А ты вообще
читал Гамлета? Может быть, почитаешь мне вслух, когда навестишь меня в
больнице?"
"С удовольствием", – ответил я.
Мы все видели эпохальный фильм Кеннета Брана
"Гамлет", и всем он очень понравился, и, разумеется, я прекрасно
помнил подводную сцену с Офелией. Это был стоп-кадр после длинного описания
Гертруды, прекрасно снятый благодаря тому, что Брана – гений, с чем мы все
согласились. Мне хотелось рассказать им о предостережении отца Кевинина не
разговаривать с призраками, основанном на том, что случилось с Гамлетом, но я
сам был не очень уверен, как относиться к этим словам, поэтому промолчал.
Остаток вечера прошел чудесно. Мы о многом успели
поговорить. Оказалось, Майкл Карри любит книги так, как любила их моя прежняя
учительница – Линелль, и Майкл порадовался за меня, что теперь я буду учиться у
Нэша Пенфилда, а еще он считал абсолютно нормальным, что я никогда не ходил в
школу.
Доктор Мэйфейр полностью согласилась с мужем, сказав что,
вероятно, я ничего не потерял, что за исключением небольшой кучки американских
детей из богатых семейств, составляющих ничтожный процент в классах даже самых
лучших школ, "организованный процесс обучения" проходит для всех
остальных болезненно и неэффективно.
Стирлинг Оливер счел чудесным, что я получаю такое
интенсивное образование, он даже задался вопросом, каков был бы результат, если
бы такими же благами могло воспользоваться большинство? Что касается Томми, о
котором я рассказал, то все согласились, что ему, как и его братишкам и
сестренкам, "следует предоставить шанс". И вовсе это никакое не благодеяние
– дать возможность ребятишкам узнать другую жизнь.
Все это меня очень удивило, и мне совсем не хотелось
возвращаться домой. Я хотел навсегда остаться жить в этом доме с Майклом, Роуан
и Моной. Я хотел всегда общаться со Стирлингом. Но в то же время мне не
терпелось вернуться домой. Не терпелось снова стать самим собой. Я хотел
рассказать Нэшу и тетушке Куин, как хорошо меня здесь приняли. Я хотел сразу
приступить к занятиям с Нэшем. Я хотел начать свои визиты к Моне. Я хотел в
очередной раз отложить поездку за границу.
Кстати, когда зашла речь о поездке, Майкл высказал
предложение: почему бы не отправиться в путешествие на пару недель?
"За это время в Европе можно многое увидеть, –
сказал он. – А если нужно выбрать одну страну, тогда позволь мне предложить
либо Англию, либо Италию. И ты вернешься оттуда другим человеком".
