"Нет, этого не будет. Пожалуйста, пойми, я очень люблю
Мону, я очень тебя уважаю и знаю, что ты отличный парень. Но ты видишь
призраков, mon fils, и ты чувствуешь запах смерти. Ведь здесь, прямо под нами,
захоронены мутанты, которые не должны были даже рождаться в этой семье. Поверь
мне на слово, mon fils, если ты женишься на Моне, ваши дети тоже могут родиться
мутантами. И доказательство тому – то, что ты чувствуешь этот запах. Поверь
мне".
"Вы хотите сказать, что убили и закопали здесь ребенка
Моны?" – вскипел я.
"Нет, ребенок Моны жив, – ответил Джулиен. –
Его судьба – совсем другое дело, поверь. Но больше таких существ появляться не
должно, тем более с фамилией Мэйфейр, а другой фамилии у Моны никогда не
будет".
"Да вы просто сумасшедший!" – воскликнул я.
"Не презирай меня, Тарквиний, ради собственного
блага, – сказал он, излучая бесконечное терпение. – Мне казалось,
если я объясню все, как есть, то тебе будет легче. Может быть, со временем ты
действительно это почувствуешь".
"Тарквиний!" – услышал я свое имя и повернул
голову налево.
Там, в широких воротах у бассейна, стоял Майкл Карри – это
он меня окликнул, – а рядом с ним я увидел Роуан Мэйфейр. Оба смотрели на
меня так, словно я совершил нечто дурное.
Я тут же вскочил.
Они подошли ко мне, одетые по-домашнему. Синяя футболка на
Майкле не скрывала его отличного телосложения – тут было чему позавидовать.
Первой заговорила Роуан. Она была очень любезна.
"Что ты здесь делаешь, Тарквиний?" – спросила она.
"Разговариваю с Джулиеном. Мы пришли сюда посидеть и
выпить горячего шоколада". – Я повернулся и показал рукой направо, но
Джулиена и след простыл. Я посмотрел на стол. На нем ничего не было, кроме
моего букета. Ни серебряного кувшина-термоса, ни чашек, ни крекеров в виде зверюшек,
ничего.
У меня перехватило дыхание.
"Бог мой, – сказал я и перекрестился. –
Уверяю вас, я только что с ним разговаривал. Даже обжег язык на второй чашке
шоколада. Здесь стоял кувшин, серебряный. Джулиен впустил меня через главные
ворота! Он сказал, что мне нельзя быть с Моной, что мы родственники..." –
я замолчал и обессиленно плюхнулся на стул.
Никто лучше меня не знал, что произошло! И все же я
продолжал искать глазами Джулиена, оглядывая сад. Потом я снова уставился на
пустой стол. Положил руку на букет. Но где же Гоблин? Почему Гоблин меня не
предупредил? Я был с ним нетерпелив, и он бросил меня на произвол судьбы!
Доктор Роуан Мэйфейр подошла сзади и, опустив руки мне на
плечи, принялась их массировать. Я сразу успокоился. Тогда она наклонилась и поцеловала
меня в щеку. По телу у меня пробежали приятные мурашки, неся благостный покой.
Майкл Карри уселся напротив и, взяв мою руку, крепко ее пожал. Он вел себя
словно родной дядя, которого я никогда не знал.
Господи, как я их всех любил. Как сильно мне хотелось с ними
породниться. Как сильно мне хотелось получить у них благословение любить Мону.
И мне так нужно было их утешение именно в эту минуту.
"Нет, меня все-таки упрячут в психушку, –
проговорил я. – Джулиен Мэйфейр. А вообще был такой человек?"
"Не волнуйся, был, – ответила Роуан Мэйфейр
спокойным, чуть хрипловатым голосом. – Легендарная фигура в семействе
Мэйфейров. Он умер в тысяча девятьсот четырнадцатом году".
Глава 31
Они привели меня в дом. Великолепный особняк, погруженный в
полутьму. Мне показали огромную гостиную с блестящими полами и арочными дверями
и провели через красивую столовую, где стены были расписаны видами плантации
Ривербенд, давным-давно скрывшейся под водами Миссисипи, вечно меняющей свое
русло.
В конце концов мы устроились на залитой солнцем кухне,
усевшись в ряд на удобных стульях за стеклянным столом на медных ножках в виде
фигурок дельфинов. В одном углу начиналась уютная лесенка, ведущая в заднюю
половину дома, а в другом я увидел небольшой газовый камин на случай холодов, но
сегодня стоял теплый день, за стеклянными дверьми буйно цвели жасмин и
банановые деревья, высаженные вдоль ограды сада, где я совсем недавно сидел с
Джулиеном, не подозревая, что попал в другой, нереальный мир.
"Но откуда мне знать, что вы настоящие? – логично
поинтересовался я. – Когда он со мной говорил, то казался реальным
человеком, таким же, как все, разве что..." – И тут я вынужден был
признать, что не все в разговоре шло гладко: мне бы следовало насторожиться,
когда он объявил себя другом моего предка Уильяма, что было абсолютно
невозможно, если судить по его внешности, а кроме того, я не придал большого
значения его старомодному костюму, явно девятнадцатого века.
"Призраки сначала подкупают тебя, а потом уводят в
сторону", – признался я.
Майкл Карри закивал, и я инстинктивно понял, что ему
пришлось за свою жизнь повидать немало призраков. И при этом он умудрился
остаться доброжелательным, скромным человеком. У него было приятное лицо с
крупными чертами и красивыми синими глазами, и его черные волнистые волосы
слегка тронула седина. Необычно огромные руки тем не менее выглядели нежными.
"Что он тебе сказал, сынок? – поинтересовался
Майкл. – Можешь поделиться с нами?"
"Он сказал, что приходится отцом моему
прапрадеду", – ответил я и рассказал им о свершившейся драме,
разыгранной, как в опере. Видимо, тот случай и являлся причиной того, что мы с
Моной оба получили способность видеть призраков, а потому выходило, что нам
никак нельзя пожениться. Возможно, я самому себе готовил полное поражение,
пересказывая все это Майклу и Роуан, но я не собирался что-либо от них
скрывать. Мне казалось, им следует все знать. Им следует знать, почему дядя
Джулиен решил вмешаться.
И я пересказал им совершенно сознательно слова дяди Джулиена
о том, что он существует в "искупительном состоянии тревоги" по
поводу своих генов, доминирующих в его потомках, о том, как он спросил меня
насчет сладковатого запаха на заднем дворе, и о том, что я его сразу
почувствовал, но не решался спросить.
Оба, и Роуан, и Майкл, слушали эти признания как
зачарованные, а когда я рассказал, что дядя Джулиен поведал о мутантах,
закопанных в землю на заднем дворе, и о том, что ребенка Моны среди них нет –
ее ребенок до сих пор жив, – они были так поражены, что попросили меня
повторить все сначала.
