Как бы там ни было, я выкопал глубокую яму, нашел шкатулку,
расширил могилу и обмотал цепи вокруг шкатулки. А затем Аллен помог мне
засыпать могилу и водрузить на место надгробный камень. Я начал молиться, Аллен
молился со мной. Я не почувствовал присутствия Ревекки. И головокружения у меня
не было. Но, стоя над ее могилой тем тихим утром, я испытывал жалость ко всем
призракам, которых встречал на кладбище в течение многих лет, и гадал, не
суждено ли и мне после смерти превратиться в духа-скитальца. Ничего подобного
прежде со мной не случалось. А теперь я об этом задумался. Я произнес про себя
еще одну длинную молитву за Ревекку, а затем прошептал: "Ступай к
Свету".
Вот так была выполнена моя первая мужская задача.
Я приступил ко второй. Разумеется, Аллен знал, где живет
Терри Сью, – туда мы и поехали на "мерседесе". Я сказал Аллену,
что войду один, но, еще не переступив порога трейлера, я убедился, что Грейди
Брин, наш поверенный, не преувеличил размеры бедствия.
Я увидел заржавленные автомобили, которые он
описывал, – старый лимузин и грузовичок, оба без колес, – и двух
карапузов-малышей, с грязными личиками, в подгузниках. Дети бесцельно ковыляли
по двору.
Я постучал в дверь и вошел. В конце трейлера на кровати
лежала пышнотелая женщина с лицом как у большой китайской куклы и нянчила
младенца, а маленькая девочка, лет десяти, босая, помешивала в стоявшем на
плите горшке варево, в котором по виду и запаху угадывалась овсянка. Руки у
девчушки были сплошь в синяках, и держалась она робко, боязливо. Хорошенькая
такая девчушка с длинными черными волосами.
В вагончике было душно, тесно, сыро – в общем, невыносимо. И
вонь стояла отвратительная. Даже не знаю, как ее описать, – этакая смесь
запахов мочи, блевотины и плесени. Пожалуй, с ноткой гнилых фруктов. Ну и,
конечно, экскрементов.
"Простите, что так вламываюсь, – сказал я,
обращаясь к женщине. Под этим низким потолком я чувствовал себя
великаном. – Поздравляю с новорожденным".
"Деньги привезли? – спросила она. Лицо ее было
по-прежнему прелестно – она была похожа на Мадонну эпохи Возрождения, – но
в голосе ее звучала озлобленность, а может быть, это была просто
практичность. – Я на мели, а Чарли снова меня бросил, – сообщила
она. – Швы разошлись, поднялась температура".
"Да, привез", – ответил я и вынул из карманов
рассованные купюры – тысячу долларов, которую выгреб перед отъездом из кухонной
коробки для наличных. Женщина изумилась. Взяла деньги левой рукой и сунула в
карман под одеяло. Или просто под одеяло.
Младенец был удивительный. Прежде я никогда не видел такое
крошечное, совсем недавно рожденное существо. Маленькие ручки в складочках –
чудо. Темные курчавые волосики на голове. У меня даже сердце защемило.
"Бриттани, поторапливайся с овсянкой, – велела
женщина, – и приведи со двора мальцов, мне нужно будет, чтобы ты прошлась
в город и купила кое-что из бакалеи. – Она взглянула на меня. –
Хотите позавтракать? Этот ребенок готовит превосходный завтрак. Бриттани,
поставь на стол бекон. И ступай за малышней".
"Я отвезу ее в город, – сказал я. – А где
Томми?"
"В лесу, где же еще? – насмешливо ответила
она. – Читает какую-то книжку с картинками. Я предупредила его, что если
он не отнесет эту книжку обратно в магазин, то угодит в тюрьму. За ним придут и
заберут, куда следует. Он украл эту книжку. И они это знают. Продавщица в
магазине такая же сумасшедшая, как он. За ним обязательно придут. А ее тоже не
мешало бы упрятать в тюрьму".
"А другие книги у него есть?" – поинтересовался я.
"Откуда деньги-то на другие книги? – рассердилась
женщина. – Оглянитесь вокруг. Видите разбитое окошко? Посмотрите туда.
Хорошенько приглядитесь. Видите маленькую девочку? Она не говорит. Бриттани,
дай Бетани кашки. А где же кофе? Присаживайтесь за стол. Просто отодвиньте
барахло в сторону. Этот ребенок заваривает превосходный кофе. Уверяю вас, я
каждый день благодарю Господа, что он послал мне Бриттани, и послал ее первой.
Бриттани, приведи Мэтью и Джонаса. Я уже дважды тебе говорила! Этот младенец
описался. Помоги скорее. Нет у меня денег на книжки. У меня стиральная машина
вот уже два месяца как стоит сломанная. Папашка ни разу не дал мне денег на
книжки".
"Хорошо. Я скоро вернусь", – сказал я и ушел
в лес. Так, негустой сосняк, что растет в тех местах, где мало дубов. Вскоре я
увидел мальчонку. Он сидел на бревне и читал.
Худой, но хорошо сложен, с черными кудрявыми волосами,
совсем как у меня. Он поднял на меня взгляд пронзительных синих глаз. Книга
была об искусстве. Открыта на странице со "Звездной ночью" Ван Гога.
На мальчике была грязная тенниска и джинсы. Я заметил у него
на лице и на одной руке огромные черные синяки. На тыльной стороне левой ручки
виднелся ожог.
"Это Чарли тебя ударил?" – спросил я.
Мальчик промолчал.
"Это он прижал твою ручку к плите?" – продолжал я.
Он опять не ответил. Перевернул страницу. Картина Гогена.
Тогда я сказал:
"Все скоро изменится. Я твой родственник. Внук Папашки,
а ты сын Папашки, ты ведь в курсе?"
Мальчик ничего не сказал. Упрямо уставился в книгу и снова
перевернул страницу. Картина Сера.
Я назвал ребенку свое имя. Сказал, что все переменится к
лучшему. И, уже собираясь уходить, добавил:
"Однажды ты поедешь в Амстердам и сам увидишь картины
Ван Гога".
"Я бы лучше съездил бы в Нью-Йорк, – выпалил
мальчик, – там бы я мог посмотреть сразу всех импрессионистов и
экспрессионистов в музее "Метрополитен"".
Я опешил. Четкая и ясная речь.
"Ты, наверное, гений", – сказал я.
"Вовсе нет, – ответил он. – Просто я много
читаю. Я прочел все, что хотел, в филиале библиотеки, а теперь потихоньку
осваиваю книжный магазин в Мейплвилле, куда хожу в школу. Больше всего мне
нравятся книги по искусству. Пару раз Папашка привозил мне такие".
Ошеломляющее откровение. Папашка – и вдруг книги по
искусству. Откуда он брал книги по искусству? Что он вообще знал о книгах по
искусству? Как бы то ни было, он это делал для своего незаконного сынишки,
которому позволил жить в таком убогом месте.
К счастью, у меня нашлось еще немного денег, около
пятидесяти долларов.
"Держи, – сказал я. – В отделе уцененных книг
можно откопать настоящие сокровища. Больше не воруй".
