"Кроме того, я хочу, чтобы во все оконные проемы вставили
стекла, чтобы можно было открывать и закрывать рамы. Мне все равно, какой будет
дизайн, – лишь бы можно было видеть и чувствовать ночь, и дождь не попадал
внутрь. Полы следует перестелить на обоих этажах – что-нибудь вроде мраморной
плитки, которой выложен вестибюль в твоем доме, подойдет превосходно, хотя я
думаю, плитка должна быть сплошь белой, посаженной на темный цемент".
"Господи, – ужаснулся я, – ты действительно
прочел мои мысли. Кто ты такой?"
"Прочел мысли, говоришь? Что ж, у меня есть этот дар. А
еще следует купить красивые лампы и мраморные столы, как тот, что уже стоит в
доме. И красивые золотые стулья в римском стиле, и диваны. Сам знаешь. Выбор
обстановки я оставляю тебе – у тебя есть вкус, ты вырос среди красивых вещей –
и ты позаботишься, чтобы все было подобрано как надо".
"Для тебя это игра?" – спросил я, чувствуя, что
меня прошиб холодный пот.
"Не совсем, – ответил он. – Я хочу, чтобы в
доме были сделаны эти улучшения. А после я хочу покоя. И ты должен все это
обеспечить".
"Ты говоришь серьезно".
"Конечно, серьезно, – прозвучал тихий приглушенный
голос. – Итак, что еще я хочу предложить? Ах да, нужно переделать камин,
ты так не считаешь? На случай холодных луизианских ночей зимой, о которых
чужаки так мало знают".
"Как тебе удается шпионить за мной? С какой укромной
точки?"
"Не будь столь уверен, что я это делал. Я хитер. Мне
захотелось вернуть себе остров. Я знаю стиль, в котором ты живешь. И я хочу с
тобой подружиться, разве не ясно? Мне приятно тебя обнимать. Если ты выполнишь
все, как надо, я предлагаю мир. И если бы тебе понадобились средства, я бы тебе
одолжил".
"А ты, со своей стороны, обещаешь предоставлять дом в
полное мое распоряжение днем?"
"Да, – подтвердил он, – а еще я обещаю, что
не убью тебя. Это самое главное – я оставлю тебя жить и не трону Мону
Мэйфейр".
"Кто ты такой? – вновь сурово потребовал я
ответа. – Как тебя зовут? Ты ведь тогда трупы сбрасывал в болото? Это ведь
были человеческие тела? А как насчет цепей на втором этаже? Неужели ты ни разу
не спросил себя, откуда там взяться цепям?"
Я попытался вырваться. Он крепче меня сжал.
Послышался тихий смех, очень знакомый, хотя я никак не мог
вспомнить, где и когда его слышал. Неужели он звучал только раз, на болоте, в
ту ночь, когда я увидел его в лунном свете? Но чувство нависшей опасности не
позволило мне как следует все вспомнить.
"Можешь снять цепи, если хочешь, – сказал
он. – Пусть их тоже почистят хорошенько, как я уже тебе говорил. Прикажи
соорудить новую лестницу с первого этажа на второй. Пусть ее изготовят из бронзы.
И накажи своим работникам держать язык за зубами. Предостереги их, чтобы они и
других отпугнули. А если вдруг им понадобятся лишние руки, пусть наймут
помощников откуда-нибудь издалека, а не тех, кто живет рядом".
"Как было во времена Манфреда", – сказал я.
"Как вы рассказываете об этом в своих экскурсиях по
дому и всему имению, – сказал голос. – А теперь выслушай один мой
совет".
"Какой совет?"
"Ты обладаешь способностью видеть духов и даже попал
под чары одного из них по имени Ревекка".
"Откуда ты знаешь?"
"Достаточно сказать, что я знаю. Так вот, хочу тебя
предостеречь на ее счет. Она хочет, чтобы ты отомстил тем, кто причинил ей зло,
и она довольствуется твоей жизнью. Ты один из Блэквудов, а для нее это самое
главное. Твое счастье завораживает ее, придает ей силы, причиняет боль".
"Ты сам ее видел?"
"Так и быть, уважу тебя. Я проник в те твои сны,
которые она посещает. И благодаря этим снам я узнал о ее низменных
желаниях".
"Ее пытали в Хижине Отшельника, – сказал я. –
Ее пытали в тех цепях".
"Ты решил оправдать ее в моих глазах? Какое мне до нее
дело? Я предлагаю тебе убрать цепи и перенести их к шкатулке с ее останками,
которые ты захоронил на кладбище".
"Ты шпионишь за мной день и ночь", – процедил
я сквозь стиснутые зубы, задыхаясь от злости.
"Если бы, – ответил он. – Я сейчас тебя
отпущу. Можешь повернуться и посмотреть на меня, если хочешь. Выполнишь свою
часть сделки – и я никогда не причиню вреда ни тебе, ни твоей семье, ни твоей
рыжеволосой возлюбленной, ни ее клану ведьм".
Он убрал руки.
Я развернулся.
Он сделал шаг назад.
Именно таким я его и запомнил с того первого раза. Рост
шесть футов. Густые черные волосы зачесаны назад, открытый лоб, коротко
подстриженные виски и огромные черные глаза под темными бровями, придававшими
ему решительный вид. Красивые черты лица: большой рот, изогнувшийся в улыбке,
квадратный подбородок. Глаза буквально вспыхивают искрами при свете. Одет он
был в прекрасно сшитый черный костюм. Я разглядывал его одну секунду, а потом
он повернулся, продемонстрировав мне свою прическу – длинный толстый
хвост, – и исчез, буквально растворился в воздухе, как Гоблин.
Рядом со мной сразу оказался Гоблин и произнес вслух:
"Это зло, Квинн, зло. Он не исчезает. Он использует
скорость".
"Возьми меня за руку, Гоблин, – попросил я. –
Я чувствовал, что ты рядом. Наверное, ты слышал его угрозы". – Меня
немилосердно трясло.
Я повернулся, все еще дрожа так сильно, что едва мог
держаться прямо, и увидел то, что ожидал, – свет в окне тетушки Куин.
Мертвенно-бледное свечение телевизора Я обнял Гоблина и сказал ему, что мы
должны пойти к тетушке Куин. Волнение помутило мой рассудок. Я ворвался в
кухню, пробежал по коридору и забарабанил в ее дверь. Тетушка, как всегда,
устроилась в шезлонге, рядом стояла бутылка шампанского и порция шербета с
шампанским – так она завершала свой запойный марафон, начавшийся за обедом.
Жасмин крепко спала под одеялом. По телевизору показывали "Кровавую
императрицу" с Марлен Дитрих
[25]
.
"Послушай меня, – сказал я, подсаживаясь к
ней. – Я понимаю, что быстро теряю в твоих глазах репутацию
здравомыслящего человека".
Я достал носовой платок и промокнул им взмокшее лицо.
