"Я тоже так думаю, – кивнул я. – Тетушка
Куин, я влюбился. Вон в ту девушку. Поверни голову. Ты глазам своим не
поверишь".
"Боже мой! – поразилась тетушка. – Это ведь
одна из Мэйфейров".
"Как ты можешь такое говорить!" – ужаснулся я.
Отец Кевинин едва слышно хмыкнул.
"Полно, мисс Куин, – сказал он с улыбкой, –
вы всегда отлично выносили мое общество. Даже больше того, я знаю, что вы
проделывали немалый путь на машине только для того, чтобы послушать, как я
служу мессу в церкви Успения Богоматери".
"Вы прекрасно проводите мессу, отец Кевинин, –
ответила тетушка, – и вы служитель Господа, как все мы хорошо знаем,
священник Римско-католической церкви, никто с этим не спорит, но сейчас мы
говорим о вашей двоюродной сестре Моне, если я не ошибаюсь. Вот именно, Моне, а
это совсем другое дело. Дорогие, думаю, нам пора домой. Квинн, милый, тебя уже
выписали, из палаты убрали все твои вещи. Нэш, вы не станете возражать,
если..."
"Тетушка, что происходит?" – спросил я.
"Мы уходим, дорогой. Мистер Оливер, к сожалению, не
могу сказать, что была рада нашему знакомству. Однако я оценила ваши добрые
намерения".
"Пожалуйста, возьмите это", – сказал он,
передавая тетушке свою карточку.
Я по-прежнему держал его визитку в руке, а тут спрятал ее в
карман. И оглянулся на ослепительную девушку. Наши взгляды встретились, и у
меня в голове прозвучало так четко, словно это произнес Гоблин: "Угол
Первой и Честнат-стрит".
Гоблин исчез. Меня поспешно вывели из ресторана. Никогда
прежде я не испытывал такой злости и изумления! Я опомнился, только когда мы
подошли к машине, и потребовал, чтобы все остановились.
"Гоблин! – закричал я. – Вы что, не
понимаете? Он остался наверху, досаждает ей сейчас. Гоблин, вернись ко
мне".
В ухе словно шевельнулся муравей – это холодно забормотал
Гоблин, стараясь меня успокоить:
"Ты дурак, Квинн. Я вовсе не хочу быть с ней. Она меня
не любит. Я ей не принадлежу. Я с тобой. Я твой. Квинн и Гоблин – одно
целое".
"Слава богу", – прошептал я.
Огромный длинный лимузин выехал за ворота, и тогда я
разрыдался, как ребенок.
"Вы ничего не понимаете, – сказал я. – Она
видела Гоблина. И я ее люблю. Она самое прекрасное создание из всех, что я
знаю".
Глава 22
Той ночью мы с Нэшем подружились. Я редко с кем сходился так
близко, как с ним. Наша дружба длилась всю мою смертную жизнь. Он провел рядом
со мной много часов, пока я изливал ему душу, а он старался успокоить мою боль
после той роковой встречи с Моной Мэйфейр.
Я посвятил его в мельчайшие подробности – рассказал о
панике, накатывавшей на меня после смерти Линелль, и даже осмелился поведать
ему в завуалированном виде, как меня путают недавние перемены в Гоблине.
Разумеется, я рассказал ему и о незнакомце, в существование
которого, видимо, никто не верил, так что в самом скором времени я ожидал, что
меня обвинят, что я сам написал его письмо ко мне.
Утрата Линелль чуть не лишила меня рассудка. Я буквально
сходил с ума, когда думал об этом.
Низкий голос Нэша, его сильная рука, обнимавшая мои плечи,
мягкое похлопывание по моему колену – все это не просто дарило мне утешение.
Было в нем что-то очень достойное и в то же время не чопорное, врожденная
обходительность и в то же время естественность. Я почувствовал, что могу
доверять ему всей душой, и даже поделился с ним своими эротическими
похождениями – и с любимым Гоблином, и с ужасной Ревеккой. Я даже рассказал
ему, что переспал с Жасмин.
Не знаю, чему Нэш поверил. Быть может, он решил, что я
безумец? Не знаю. Только знаю, что он был очень честен со мной в каждом своем
слове, каждом жесте. Я знал, что он уважает меня, и это уважение стоило дороже
всего. Я знал, что он сочувствует мне, потому что я так молод, и в то же время
он воспринимал меня серьезно. В ту ночь он снова и снова повторял, что понимает
меня, что сам переживал подобное в моем возрасте. Наш длинный разговор мы
начали в парадной гостиной, которую наши несколько постояльцев, к счастью,
освободили рано, а закончили мы за кухонным столом, поглощая кофе как топливо,
хотя свои порции я щедро сдабривал сливками и сахаром.
Потом пришла Большая Рамона и шуганула нас оттуда. Тогда мы
прошли на старое кладбище, и я рассказал Нэшу о духах, которых видел. Выложил
ему то, что мне хотелось бы рассказать Моне.
Мы стояли под большим дубом, когда забрезжил рассвет, и
тогда я сказал Нэшу, что всегда буду его любить.
"Что бы с нами дальше ни случилось, – сказал
я, – какие между нами ни сложились бы отношения, будем ли мы друзьями или
просто останемся учителем и учеником, поедем ли мы в конце концов в Европу или
будем учиться здесь – я никогда не забуду, что ты выслушал меня сегодня, я
никогда не забуду твою искреннюю доброту".
"Квинн, ты измученная душа, – сказал он. –
Вероятно, это даже к лучшему. Не стану отрицать, общаться с тобой мне будет не
просто. Да, я хочу быть твоим учителем. Для меня честь стать твоим учителем, и
я уверен, вместе мы сможем кое-чего добиться. Но ты пока меня не знаешь, и
может так случиться, что ты переменишь свое мнение обо мне, когда кое-что
прояснится".
"Ничто не изменит мою любовь, Нэш, – ответил
я. – Как ничто не изменит мои чувства к Моне Мэйфейр".
Он ободряюще мне улыбнулся.
"А теперь тебе пора вернуться в дом и переодеться, –
сказал он. – Сегодня огласят завещание твоего дедушки, не забыл?"
Разве можно было такое забыть?
Я наскоро проглотил сытный завтрак в кухне, а потом поднялся
к себе, чтобы принять душ и переодеться, слегка опасаясь, что в ванной увижу
следы ремонта, но все было сделано идеально.
Испытывая небывалый подъем и легкость, как бывает, когда
одержишь внутреннюю победу над собой, я залез в лимузин вместе с тетушкой Куин
и Пэтси, которая вырядилась, будто нарочно, в красную кожу и выглядела как
настоящая дешевка; еще с нами ехала Жасмин, затянутая в великолепный черный
костюм и в туфлях на каблуках. Вот такой компанией мы отправились в городскую
юридическую контору. Большая Рамона и Феликс тоже должны были поехать, но в
доме оставалось столько дел, что они не могли отлучиться. За рулем лимузина
сидел Клем, которого предупредили, что в контору он поднимется вместе с нами.
Рядом с ним на первом сиденье ехала Лолли, ее тоже включили в число
приглашенных.
