Передо мной возникла Меррик. Она была в том самом красном
шелковом платье, в котором я видел ее вчера, но весь ее облик изменился под
действием Темного Дара.
Кремовая кожа светилась, как у вампира, зеленые глаза
приобрели особый блеск – да, да, и еще раз да! – такой же, как у Лестата,
Армана, Мариуса, такой же, как и у всех остальных обладателей Темной Крови.
Длинные каштановые волосы приобрели неестественное сияние. Губы нечестиво
блестели.
– Дэвид! – воскликнула она и полетела ко мне в объятия.
Даже голос Меррик свидетельствовал о том, что теперь в ее
жилах течет совсем другая кровь.
– Боже мой, как я мог допустить такое! – Я боялся
дотронуться до нее, а потом вдруг обнял ее и с силой прижал к себе. –
Прости меня, Господи, прости! – выкрикивал я, стискивая ее так сильно,
что, наверное, причинял боль.
Мне казалось, что так ее никто не сможет у меня отнять. Мне
было наплевать, что меня мог услышать кто-то из смертных. Да пусть хоть весь
мир знает!
– Нет, Дэвид, погоди, – взмолилась Меррик. – Ты не
понимаешь, что случилось. Он сделал это, Дэвид! Он вышел на солнце. Он сделал
это на рассвете, после того, как дал мне свою кровь, показал, как нужно
прятаться, и научил всему, что умел. Он сделал это, Дэвид, хотя обещал
встретиться со мной сегодня вечером. Он ушел! И теперь от него ничего не
осталось – все сгорело дочерна.
По щекам Меррик струились жуткие кровавые слезы.
– Дэвид, неужели ты не можешь его спасти? –
захлебываясь рыданиями, причитала она. – Неужели ты не способен его
вернуть? В том, что случилось, виновата одна я. Дэвид, я сознавала, что делала.
Это я подвела его к этому шагу, умело подтолкнула. Я действительно
воспользовалась его кровью, запекшейся на моем платье. Я воспользовалась всеми
силами – земными и небесными. Придет время – и я признаюсь в большем. Все тебе
расскажу. Я виновата, что он так поступил, клянусь! Но неужели ты не можешь его
вернуть?
Глава 23
Он все сделал очень тщательно.
Вытащил гроб – поистине старинную реликвию – и отнес его на
задний двор городского дома на Рю-Рояль, в весьма уединенное место, огороженное
высокой стеной.
В доме он оставил прощальное письмо, положив его на
письменный стол, которым одно время пользовались все мы – я, Лестат и Луи.
Затем он спустился во двор, снял с гроба крышку и лег в него, отдавшись на волю
лучей утреннего солнца.
Его предсмертная записка была адресована мне.
«Если я не ошибаюсь, солнечный свет сожжет меня дотла. Я
недостаточно стар, чтобы получить всего лишь сильные ожоги, и недостаточно
молод, чтобы оставить после себя кровавую плоть и вынудить кого-то ее убирать.
Я превращусь в пепел, как когда-то превратилась в пепел Клодия, и ты, мой
дорогой Дэвид, должен развеять этот пепел. Сделай это в память обо мне.
Сомнений в том, что я наконец-то обрету мир и покой, у меня
нет. И ты станешь свидетелем моего окончательного освобождения. Прежде чем найти
мои останки, ты уже повидаешься с Меррик и познаешь меру моего предательства и
меру моей любви.
Да, я признаю, что создал из Меррик вампира. И совершил
столь ужасное деяние из любви. Не могу тебе лгать.Но если это имеет хоть
какое-то значение, то позволь уверить тебя, что поначалу я намеревался только
испугать ее, подвести к смерти так близко, чтобы она сама взмолилась о пощаде,
и тем самым удержать на краю.
Но все свершилось слишком быстро – едва успев начаться. Я
поддался своим амбициям и желаниям. А теперь, оставаясь все тем же романтично
настроенным глупцом, каким был всегда, оставаясь поборником сомнительных
действий, совершенно не умея соизмерять свои желания и цену, которую за них
приходится платить, я поручаю твоим заботам свое изумительное создание –
Меррик, которую, я знаю, ты любишь всем своим мудрым сердцем.
Ты, наверное, меня возненавидишь, но прошу: передай Меррик
те несколько драгоценностей и реликвий, которыми я владею. Передай ей также те
живописные полотна, которые я собирал от случая к случаю в течение веков и
которые успели стать шедеврами в моих глазах и в глазах всего мира. Все
мало-мальски ценное должно перейти к ней, если только ты согласишься.
Что касается моего дорогого Лестата, то, когда он очнется,
передай, что я ушел во тьму, не надеясь встретить его ужасающих ангелов, что я
ушел во тьму, только ожидая угодить в хаос или вакуум, о которых он так часто
рассказывал. Попроси простить меня за то, что я не дождался его и ушел, не
попрощавшись.
А теперь о тебе, мой друг. Не надеюсь на твое прощение. И
даже о нем не прошу.
Я не верю, что ты способен вернуть меня из пепла и обречь на
прежние муки. Но если ты полагаешь, что справишься, и тебе действительно это
удастся, значит, так тому и быть. Одно несомненно: я обманул твое доверие.
Никакие заверения Меррик о ее всесильном колдовстве не могут оправдать мой
поступок, хотя она на самом деле пытается уверить меня, что воспользовалась
сильным приворотом. Впрочем, я ничего не смыслю в колдовстве.
Одно я понимаю, что люблю ее и не мыслю существования без
нее. Но само существование теперь для меня бессмысленно.
Я ищу определенности, той самой смерти, которая унесла мою
Клодию, – безжалостной, неминуемой, безусловной».
Таково было письмо, написанное его старомодным почерком на
новом пергаментном листе высокими и глубоко вдавленными буквами.
А что же тело? Неужели он был прав в своей догадке, что
превратится в пепел, подобно тому ребенку, которого отдал на откуп горестной
судьбе в далеком прошлом?
Нет, он ошибся.
В гробу без крышки, открытом ночному воздуху, лежали
обгорелые черные останки того существа, которое я когда-то знал как Луи, –
твердые на вид, как у любой древней мумии, освобожденной от бинтов. Плоть
прочно облепила кости. Одежда на нем сильно обгорела, но осталась цела. Гроб
тоже потемнел. Лицо и руки – да и вся фигура в целом – еще не были тронуты
ветром и сохранили все мельчайшие детали.
А рядом с гробом стояла на коленях Меррик и, горестно сжимая
руки, неотрывно смотрела на угольно-черное тело.
Медленно, очень медленно, она протянула руку, нежным
указательным пальчиком коснулась тыльной стороны ладони Луи и тут же в ужасе
его отдернула. На почерневшей плоти не осталось ни малейшей впадинки.
– Твердая, как уголь, Дэвид, – запричитала Меррик. –
Как ветер может развеять эти останки? Для этого тебе придется вытащить их из
гроба и растоптать каблуками. Ты не можешь так поступить, Дэвид. Скажи, что не
можешь.
Я словно безумный метался возле гроба.
