Я провел Луи в гостиную, где нас ожидала Меррик. В простом
платье из белого шелка она спокойно сидела в одном из старых кресел красного
дерева. Приглушенный свет от торшера падал на нее мягким потоком.
Взгляды наши встретились, и я почувствовал, как мною
овладевает страсть. Я почувствовал, что должен каким-то образом сообщить ей,
что оживил в памяти наше с ней прошлое и поделился им с тем, кому безгранично
доверяю. Мне захотелось, чтобы она знала: я люблю ее, как прежде.
Но ей следовало понять и другое: мне абсолютно не
понравились видения, которые она недавно на меня наслала, и если навязчивый
черный кот – тоже дело ее рук, то это отнюдь не смешно!
Наверное, Меррик все поняла, ибо, пока мы с Луи пересекали
комнату, я заметил на губах своей возлюбленной легкую улыбку.
Я собирался было сообщить ей, какое зло причинило мне
неуместное колдовство, но что-то меня удержало.
А если быть откровенным, меня остановило выражение,
появившееся на лице Меррик, когда она взглянула на Луи, вышедшего на свет.
Внешне она осталась такой же, как и всегда, и все же что-то
в ней переменилось.
Больше всего меня удивило, что она даже поднялась навстречу
Луи. Видимо, потрясение было слишком сильным.
Только тогда до меня дошло, как изысканно выглядел Луи в
прекрасно сшитом костюме из тонкой черной шерсти и в кремового цвета шелковой
рубашке с красным галстуком, закрепленным маленькой золотой булавкой. Даже
туфли, начищенные до совершенства, сияли как новые, а густые черные вьющиеся
волосы были тщательно расчесаны и аккуратно уложены. Но наибольший блеск его
облику придавали, разумеется, тонкие черты лица и лучезарные глаза. Мне не
нужно повторять, что глаза у него зеленые, потому что цвет в данном случае не
играл абсолютно никакой роли. Важно было другое: благоговейное выражение, с
каким он взирал на Меррик, и то, как его красиво очерченные губы утратили
скорбный изгиб.
Он и раньше видел Меррик и все же не был готов к встрече со
столь интересной и привлекательной особой.
А она, в белом шелковом платье с острыми плечами, тонким
пояском и широкой юбкой, выглядела чрезвычайно соблазнительно. Длинные волосы
на этот раз были зачесаны назад и убраны под кожаный берет. На шее поверх
платья сияло то самое жемчужное ожерелье в три нити, которое я подарил ей в
далеком прошлом, серьги в ушах и кольцо на безымянном пальце правой руки тоже
были с жемчужинами.
Я подробно перечисляю все детали, потому что в ту минуту
искал в них утешение, ибо меня сразило полное отсутствие внимания со стороны
этих двоих: они произвели столь сильное впечатление друг на друга, что я для
них уже не существовал. Я даже побледнел от унижения. Меррик как зачарованная
смотрела на Луи. А в его благоговейном к ней отношении не приходилось
сомневаться.
– Меррик, дорогая моя, – тихо произнес я, –
позволь мне представить Луи.
С таким же успехом я мог бы бессвязно бормотать любую
ерунду: она не услышала ни одного моего слова и лишь безмолвно смотрела на
гостя. Взгляд ее был исполнен восторга, а на лице застыло то соблазнительное
выражение, каким до сих пор она одаривала только меня.
Старательно пытаясь скрыть обуревавшие ее чувства, Меррик порывисто
протянула Луи руку.
Как и любой вампир, он неохотно ответил на ее жест, а потом,
к моему полнейшему ужасу, наклонился и поцеловал... Нет, не руку, которую
продолжал цепко держать в своей, а обе прелестные щечки.
Как я этого не предугадал? Почему вдруг решил, что она будет
смотреть на него как на недоступное чудо? Почему не подумал о том, что
собираюсь привести к ней едва ли не самого красивого мужчину из всех, кого
когда-либо знал?
Я чувствовал себя глупцом из-за того, что не сумел
предвидеть такой ход событий, а также из-за того, что меня это так задело.
Луи опустился на стул возле кресла, Меррик тоже села и
сосредоточила на госте все свое внимание. А мне не оставалось ничего другого,
кроме как устроиться на диване в другом конце комнаты. Меррик ни на секунду не
отвела взгляда от Луи.
– Ты знаешь, зачем я пришел сюда, Меррик, – заговорил
он с французским акцентом и с такой нежностью, словно признавался ей в любви, а
его низкий голос был необыкновенно чувственным. – Я живу в муках, думая об
одном существе, которое я однажды предал, потом вскормил и в конце концов
потерял навсегда. И пришел, потому что верю: ты способна вызвать призрак этого
существа и заставить его со мной поговорить. Я пришел, потому что верю: с твоей
помощью я смогу узнать, обрел ли этот призрак покой.
Меррик не замедлила с ответом:
– Но что такое непокой для духов, Луи? Ты веришь в
существование чистилища или, по-твоему, духи томятся в непроглядной тьме, не в
силах отыскать Свет, который поведет их дальше?
– Я ни в чем не убежден, – ответил Луи. Его лицо
говорило красноречивее слов. – Если и есть на свете существо, связанное с
землей, то это вампир. Мы повенчаны с нею и душой и телом, и эту связь может
оборвать только самая страшная смерть – гибель в огне. Клодия была моим
ребенком. Клодия была моей любовью. Ее погубил огонь – нестерпимый жар
солнечных лучей. Но ее призрак впоследствии не раз являлся людям – другим, но
не мне. Она может прийти, если ты позовешь. Именно об этом я прошу. Помоги мне
исполнить безумную, но страстную мечту.
Я чувствовал, что Меррик всей душой прониклась к нему
состраданием. Ее мысли, насколько я мог их прочитать, пребывали в смятении.
Боль и скорбь Луи глубоко ранили ее душу и преисполнили сочувствием сердце.
– Призраки действительно существуют, Луи, – сказала она
слегка дрожащим голосом. – Они существуют, но по сути своей они лживы.
Один призрак может явиться в обличии другого. Иногда они демонстрируют
жадность, а иногда поступают подло.
Я следил за каждым отточенным жестом Луи: как он поднес
палец к губам, прежде чем ответить, как нахмурился. Что касается Меррик, то я
не нашел в ней ни одного физического или духовного изъяна, и это привело меня в
бешенство. Передо мной была женщина, к ногам которой я давным-давно сложил свою
честь, гордость и страсть.
– Я узна′ю Клодию, Меррик, – сказал Луи. –
Меня не так легко обмануть. Если ты сумеешь ее вызвать и она придет, уверен, я
непременно пойму, кто передо мной на самом деле.
– А что, если я сомневаюсь, Луи? – спросила
Меррик. – Что, если в конце концов я скажу тебе, что нас постигла неудача?
Тогда ты хотя бы попытаешься поверить моим словам?
– Значит, все решено? – выпалил я. – Выходит, мы
все-таки сделаем это?
