А Меррик, видимо, ничего не замечала. Допив ром, она без
лишних церемоний откинулась на подушки и почти мгновенно закрыла огромные, ярко
блестевшие зеленые глаза.
Я долго смотрел на нее, в непринужденной позе лежащую на
плотном бархатном покрывале с горой подушек в изголовье: легкая белая одежда из
хлопка, длинные изящные лодыжки в кожаных сандалетах, похожих на те, что носили
в библейские времена, прекрасное во сне лицо с высокими скулами и нежным
подбородком.
Я не мог сожалеть о том, что возобновил эту дружбу. Не мог.
Но я все время повторял одну и ту же клятву: «Дэвид Тальбот, ты не причинишь
вреда этому созданию. Меррик найдет выход, знания ей помогут, ее душа одержит
победу, как бы низко ни пали я и Луи».
Затем, тщательно обследовав номер и убедившись, что
заказанные цветы расставлены как подобает: на журнальном столике в гостиной, на
письменном столе, на трюмо, – что в ванной изобилие косметики, а в шкафу
висит толстый махровый халат и стоят тапочки, что бар заполнен маленькими
бутылочками, а рядом с ними возвышается бутылка рома, купленная мною накануне,
я поцеловал Меррик, оставил на тумбочке ключи и ушел.
В коридоре пришлось задержаться на минуту у стола портье,
который в обмен на соответствующую мзду заверил, что даму не будут беспокоить,
что она может оставаться в гостинице так долго, как сама того захочет, и каждое
ее желание будет исполнено.
Я решил прогуляться до нашей квартиры на Рю-Рояль.
Однако в красиво освещенном и несколько суматошном вестибюле
гостиницы я вдруг почувствовал слабое головокружение. Мне показалось, будто все
взоры, причем отнюдь не доброжелательные, направлены в мою сторону.
Я сразу остановился и принялся шарить по карманам, словно в
поисках сигарет, а на самом деле внимательно оглядываясь по сторонам.
Ничего необычного – ни в интерьере холла, ни в заполнявшей
его толпе. Тем не менее на улице меня вновь охватило прежнее ощущение: будто
все прохожие смотрят на меня и, проникая взглядами сквозь мою смертную оболочку
– что, надо заметить, отнюдь не легко, – догадываются, кто я такой и какую
угрозу представляю.
Застыв на месте, я вновь огляделся. Ничего подобного не
происходило. Напротив, носильщики сердечно улыбались, стоило нам встретиться
взглядами.
Я продолжил путь на Рю-Рояль.
И вновь неприятное ощущение повторилось. Хуже того, на этот
раз мне показалось, будто меня замечают не только прохожие, что люди подходят к
окнам магазинов и ресторанов специально, чтобы поглазеть на меня, а
головокружение, которое я испытывал впервые с тех пор, как стал вампиром,
только усилилось.
Мне стало весьма не по себе. Я даже подумал, не является ли
это результатом такого тесного общения со смертной, ведь я никогда прежде не
чувствовал себя таким уязвимым. Благодаря смуглой коже я мог совершенно
безнаказанно вращаться в мире смертных. Все мои сверхъестественные черты
скрывал темный цвет кожи, а глаза, хоть и блестели чересчур ярко, были черными.
И все же всю дорогу до дома меня не оставляло чувство
неловкости, как будто люди украдкой глазеют на меня.
Наконец, когда я оказался в трех кварталах от квартиры,
которую мы с Луи и Лестатом делили на троих, я остановился и прислонился спиной
к черному металлическому фонарному столбу – совсем как это делал когда-то
Лестат.
Оглядев прохожих, я снова успокоился.
Но тут меня что-то перепугало, и я невольно задрожал как
осиновый лист. На пороге какого-то магазина стояла Меррик, сложив руки на
груди. Она посмотрела на меня немигающим укоризненным взглядом, а потом
исчезла.
Разумеется, на самом деле никакой Меррик там не было, но
явственность видения наводила ужас.
Позади меня шевельнулась тень. Я неловко обернулся и вновь
увидел Меррик. Одетая во все белое, она шла, устремив на меня мрачный взгляд, а
потом вдруг исчезла, слившись с тенями, в проеме двери другого магазина.
Я был ошеломлен. Здесь явно пахло колдовством, но как могло
оно подействовать на вампира? А ведь я был не простым вампиром, а Дэвидом
Тальботом, когда-то жрецом макумбы. Покинув мир смертных, я часто видел
призраков и духов и знал, на что они способны. Мне было известно многое и о
Меррик, но никогда прежде не доводилось стать свидетелем или объектом подобного
колдовства.
В такси, проехавшем по Рю-Рояль, тоже сидела Меррик и
пристально смотрела на меня. Прекрасные волосы были распущены – совсем так, как
в отеле, где я ее оставил.
А когда я обернулся, совершенно уверенный, что она стоит за
спиной, то увидел ее фигуру на балконе.
Вид у Меррик был грозный. Я задрожал. Как глупо! И как все
это мне не нравилось.
Я не сводил глаз с фигуры на балконе. Ничто не могло бы
заставить меня сойти с этого места. Фигура поблекла и растаяла. Улица вокруг
неожиданно опустела, хотя на самом деле повсюду было полно туристов и с
соседней Рю-Бурбон до меня доносилась музыка. До сих пор я ни разу не видел
столько цветов, усыпавших бутонами кружевные железные решетки, и столько
великолепных лиан, карабкавшихся по выветренным фасадам и старым оштукатуренным
стенам.
Заинтригованный и злой, я вернулся на Рю-Сент-Анн, чтобы
взглянуть на кафе, из которого мы только что вышли. Как я и ожидал, там было
множество посетителей, так что немощный официант не знал покоя.
А посреди зала сидела Меррик в пышной белой юбке, стоявшей
колом, словно сшитой из картона. В следующий миг и это видение, разумеется,
исчезло.
Но самое главное, в кафе теперь буквально яблоку было негде
упасть. Так должно было быть и в момент нашей с Меррик встречи. Интересно, как
ей удалось избавиться от посетителей? И что она теперь делает?
Я пошел обратно. Осыпанное тусклыми звездами небо над
головой было типично южным – синим. Отовсюду слышались смех и веселые
разговоры. Вот она, реальность: теплый весенний вечер в Новом Орлеане, когда
тротуар кажется мягким под ногами, а звуки, долетающие до ушей, сладостны и
приятны.
И все же мне опять показалось, что все вокруг смотрят на
меня. Особенно не скрывала этого парочка, переходящая улицу на углу. А затем я
увидел вдалеке Меррик и на этот раз отчетливо различил на ее лице выражение
злорадства, словно она радуется моему смятению.
Я тихо охнул, когда видение исчезло.
– Как она это проделывает, вот что непонятно! – вслух
пробормотал я. – И зачем ей это понадобилось?
Я быстро направился к дому, не зная еще, войду ли я в него,
когда вокруг меня творится такая чертовщина, но стоило мне приблизиться к нашей
подъездной аллее, которая начиналась за большими арочными воротами,
обрамленными кирпичной кладкой, как я увидел самое страшное видение из всех.
