Я ушла в комнату, чтобы переодеться, и, натягивая блузку,
обратила внимание, как дрожат мои руки. Чего я так разволновалась? Это для него
важно узнать о себе хоть что-то, а я о себе знаю все… хотя теперь не так уж в
этом уверена. Может, и меня ждет неожиданное открытие? Подсознательно я к этому
готовилась. Если начались чудеса, с чего бы им вдруг закончиться?
Павел ждал меня в прихожей. Особого нетерпения в нем не
чувствовалось, по крайней мере внешне он был спокоен. Как ни странно, я
волновалась куда больше, чем он.
Я наклонилась, чтобы обуться, а когда подняла голову,
увидела, что Павел пристально меня разглядывает.
– Раньше волосы у вас были светлые, – заявил он со
спокойной уверенностью.
– Блондинки всегда представлялись мне существами
легкомысленными, – усмехнулась я. – Вряд ли мне пришла бы идея
перекрасить волосы.
– Мне трудно объяснить, что я сейчас чувствую, –
тихо добавил он. – Но… я точно знаю. Это вас я искал. За вами приехал в
этот город.
– Тогда вам стоило предупредить меня об этом, –
попыталась я отшутиться. Он пожал плечами.
Оказавшись на улице, Павел молча взял меня за руку, так мы и
шли, словно влюбленные. Я хотела осторожно освободить свою руку, хорошо помня
известное изречение «Мы в ответе за тех, кого приручили», но тут же устыдилась
своих мыслей. Павел сказал, что я его единственная надежда. Поэтому нравится
мне или нет, а я просто обязана ему помочь.
– Поедем на такси? – спросила я.
– Если салон недалеко, я бы предпочел пройтись. Вдруг
что-то покажется мне знакомым?
Я кивнула, он замолчал и за всю дорогу не произнес ни слова,
только время от времени смотрел на меня с улыбкой. Наконец впереди показался салон.
Он находился в одном из переулков старого города. Весь первый этаж здания
занимал магазин музыкальных инструментов, сбоку была дверь со скромной вывеской
«Тату».
Павел толкнул дверь, и мы оказались в небольшой комнате,
разделенной плотной шторой. Ближе к двери находилась стойка, за которой сидел
мужчина лет тридцати пяти в белой майке. Его руки, плечи и грудь покрывали
татуировки. Драконы, змеи, гирлянды экзотических растений, все это
переплеталось в замысловатом узоре. Физиономия мужчины как-то не вязалась с его
пристрастием, выглядел он простовато и добродушно.
Услышав, как хлопнула дверь, он поднял голову от журнала,
который лениво листал, и сказал с улыбкой:
– Привет. Хотите сделать татуировку? Выбор огромный.
Специально для влюбленных парные тату, смотрятся просто блеск. Полистайте
альбомы. Если у вас есть своя идея – пожалуйста, сделаем в лучшем виде.
Я разглядывала стены, завешанные фотографиями, чувствуя
беспокойство. Поначалу смутное, неосознанное, оно росло, крепло, пока не
появилась твердая уверенность: я никогда тут не была. Невероятно, невозможно. Я
знала, точно знала, что сделала татуировку именно здесь, и вместе с тем и это
помещение, и парня за стойкой я видела впервые. Мимо этого здания я проходила
не раз и о салоне знала, но сейчас сомневалась, что хотя бы однажды сюда
заглянула.
– Дело в том, что моя девушка уже обращалась к
вам, – заговорил Павел неторопливо. – Несколько месяцев назад.
– Да? Неудивительно, что вы опять пришли. Редко кто,
сделав одно тату, на этом останавливается.
– Наверное. Но мы пришли не за этим.
– А в чем проблема? – нахмурился парень.
– Мы поспорили, – вмешалась я. – У нас
одинаковые тату, он говорит, что сделал его в другом месте, а я уверена, что
здесь.
– Покажите.
Павел расстегнул рубашку, продемонстрировал свою грудь.
Парень взглянул без интереса.
– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Я
такие ни разу не делал, но…
– Здесь, кроме вас, еще кто-то работает? – быстро
спросил Павел.
– Нет. Я один. Сам себе хозяин, художник и бухгалтер в
придачу, – усмехнулся мужчина.
– Но моей девушке сделали точно такую же татуировку в
вашем салоне несколько месяцев назад.
– Исключено, – покачал он головой.
– Когда это было? – повернулся ко мне Павел.
– Весной. В начале марта. Так мне кажется.
– А вам точно делал ее я? – спросил мужчина с
сомнением. – Может, я был здорово навеселе, оттого и не помню. Но на
работе я обычно не употребляю. Искусство требует сосредоточенности, одно
неверное движение и…
– Не мог вас кто-то заменять в тот день? – без
особой надежды спросила я.
– Я же сказал… слушайте, ребята, я чего-то не понимаю…
– Моя татуировка светится в темноте, – быстро
сказала я.
– Что значит светится?
– Фосфоресцирует.
– Покажите, – попросил он недовольно, поднялся
из-за стойки и кивнул в направлении двери. За дверью оказался туалет. Я вошла,
приподняла блузку и повернулась к парню, видя свое отражение в зеркале. От
перышка исходило слабое сияние. – Обалдеть, – сказал он. –
Никогда ничего подобного не видел. Где вам это сделали?
– Здесь, – вздохнула я.
– Шутите?
– Я была уверена, что здесь. – И, увидев
недоумение на его физиономии, я поторопилась добавить: – Не подскажете, кто в
нашем городе мог бы сделать такое?
– Никто, – усмехнулся он. – По крайней мере
из тех, кого я знаю. Это что-то новенькое. Разноцветные – пожалуйста, а чтоб
вот так светились – нет. Должно быть, появился умелец, о котором я понятия не
имею. Это просто невероятно. Я-то считал себя лучшим мастером, но даже не
представляю, каким образом можно добиться такого эффекта. Если найдете типа,
что вам сделал тату, сообщите мне. Буду рад с ним познакомиться.
– Вы ведете запись своих клиентов? – спросил
Павел, когда мы вновь оказались возле стойки.
– Ну да. Как же без этого?
– На всякий случай загляните в свои записи за
февраль-март.
– Послушайте… – начал мужчина, но под взглядом
Павла вдруг смешался, пожал плечами, взял тетрадь в красной обложке и принялся
перелистывать страницы. – Как ваша фамилия? – спросил он ворчливо.
– Ермакова.
– Ну вот, посмотрите сами. Никакой Ермаковой. Есть
Ефимова. Может, вы фамилию неверно назвали? Только это ничего не меняет, вашу
татуировку я не делал.
