Бернар Вербер
Глава 1
27 марта 1884 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец
Несмотря на весьма насыщенный график и большое количество работы Александр чувствовал пустоту и какую-то бесполезность своих усилий. Нет, конечно, в те минуты, когда ему приходилось с головой уходить в дела, жизнь наполнялась красками, но вот позже, во время отдыха или вынужденного ожидания, он снова уходил в себя и замыкался. Тоска по Луизе его совершенно угнетала.
Вот и сейчас, завершив намного быстрее задуманного разгребание документов, он оказался предоставлен самому себе на довольно большой отрезок времени, который нужно было чем-то занять, чтобы банально не сойти с ума.
В этот раз для разнообразия он открыл ящик письменного стола и, достав оттуда смутно знакомый крупный блокнот с потертым переплетом, решил его полистать. Этим «фолиантом» оказался дневник. Его дневник, который он пытался когда-то вести, но бросил, посчитав бесполезным и даже весьма опасным занятием. Ведь попади он к врагам, те смогли бы получить из него целый ворох критически важной информации.
Первая запись датировалась 9 мая 1872 года. Как раз тем самым днем со знаменательным парадом, на котором он провозгласил создание Красной Армии и флота, а также учреждение Боевого Красного Знамени.
Прочитанные строки встревожили Императора и заставили задуматься. Прошло не так много времени, а он совершенно себя не узнавал. Такие позитивные оценки! Такие восторги! Иногда ему казалось, что писал не он, а какой-то ребенок или подросток. Ведь если верить автору записанных в блокноте строк, то до воцарения коммунизма в отдельно взятой Империи оставалось всего несколько лет. Сейчас же, спустя двенадцать лет, он ничего подобного не ощущал… Как? Почему? Ведь ничто не должно было помешать столь грандиозным планам…
Александр взял листок бумаги и стал выписывать, что глобального получилось сделать за минувшую дюжину лет. И ведь было что вспомнить…
В сфере транспорта все шло просто замечательно.
Во главе стояли стратегически важные артерии, позволяющие не только ударными темпами проводить переселенческие программы, но и связывать всю страну в единое транспортное пространство.
Во-первых, это, конечно, Транссибирская магистраль — мощная двухколейная железнодорожная магистраль, протянувшаяся еще в 1878 году от германской границы до Владивостока на побережье Тихого океана.
Во-вторых, Туркестанская магистраль, а точнее железнодорожная сеть, связанная через несколько точек с Транссибирской дорогой. Ее охват по протяженности был не столь колоссальным, но зато она проходила по весьма и весьма сложным территориям — пустыням и засушливым степям, вводя в транспортный оборот Империи всю Среднюю Азию и Восточный Туркестан.
Были и другие отдельные проекты вроде железной дороги на Мурманск и магистрали до Индийского океана, идущей через Персию. Но эти два проекта считались Александром жизненно важными, а потому приоритетными. Но титанические сдвиги были не только в области железнодорожного строительства. Тут была и реформа вооруженных сил, и денежной системы, и образования…
[40]
даже модернизация Православной церкви и то — продвигалась своим чередом, наматывая на гусеницы недовольных. Но отчего же тогда Император чувствовал себя так подавленно?
Спустя несколько часов, находясь на процедурах в массажном кабинете, Александр стал потихоньку понимать, что же произошло и отчего он чувствовал себя так угнетенно.
Все дело было в том, что после разгрома Турции и Франции Император зарылся с головой в дикий ворох проблем, порожденных вытаскиванием страны из векового болота. Временно зарылся, как он полагал. Но, как гласит старая пословица: «нет ничего более постоянного, чем временное». Поэтому, сосредоточившись на мелочах и деталях индустриализации России, реформе сельского хозяйства и прочих делах, Александр так и не смог вылезти из-под этого титанического завала, который продолжал нарастать как снежный ком. Ведь из-за активной деятельности Императора в России стало обновляться и модернизироваться практически все. Настолько, что проще было сказать о том, что не требовало масштабных преобразований. И, пожалуй, им был лишь центральный аппарат управления, выпестованный, перепроверенный и отлаженный им ранее, как механизм швейцарских часов. Взращиваемый им с особенным трепетом еще с тех далеких времен, когда он числился простым великим князем да по малолетству учащимся грамоте и счету в Кадетском корпусе. А потому верил Император своим старым «бойцам» из центрального аппарата управления и их ставленникам беззаветно. Но, как оказалось, зря… Ведь оглядевшись и на время остановив свой безудержный бег белки в колесе неразрешенных дел, Александр понял, что именно ближайший тыл, казавшийся ему несокрушимой опорой, на поверку оказался самым слабым звеном. «Как так получилось?» — закономерно возник вопрос в голове у Императора. Возник и не отпускал до того момента, пока он не стал разгребать архивные дела по управлению ведомствами, озадачив своего секретаря справками. Канувшие в Лету эпизоды стали всплывать один за другим, формируя у Александра «картину маслом». Ведь как оказалось, погрузившись чрезмерно в детали и частности практически всех основных общегосударственных проектов Империи, он упустил видение ситуации в целом.
Вот ушел Путилов. Замечательный человек, соратник, друг и единомышленник, который был посвящен в очень многие вопросы, входя в весьма узкий круг людей, знавших о будущем очень многое из того, что знал сам Саша. Он ушел в мир иной. Внезапно и несвоевременно, как всегда и бывает. Но кто встал на его место? За шесть лет, минувших с его смерти, пост наркома транспорта и путей сообщения переходил из рук в руки пять раз. Драка в одном из самых важных государственных учреждений Российской империи была страшная. И такое же положение дел наблюдалось по всему Государственному Совету. Даже в первом отделении, полностью посвященном специальным службам, и то выносили вперед ногами, в том числе и старых, закаленных в делах зубров, не выдержавших конкуренции с молодыми и голодными заместителями и помощниками.
И в итоге получилось так, что вместо ударного продвижения дел, порученных Императором, ведомства увлеченно занимались перемалыванием ресурсов, буксовали на месте, снижая уровень профессионализма администрации и эффективности управления. Что начало приводить ситуацию в стране к несколько не тому положению, которое желал увидеть Александр. Ему очередная номенклатура позднего советского периода, выкованная «на коленке» из Имперской аристократии, была совсем не нужна. С ней каши не сваришь, а продавать свое Отечество он не планировал. Поэтому с ней нужно было что-то делать, ибо ни к чему другому такой аппарат был совершенно не пригоден.
И теперь, сидя в комнате отдыха и наслаждаясь китайской струнной музыкой в исполнении двух миловидных девушек, захваченных его разведкой в Китае после разгрома Запретного города, он улыбался. Судьба нанесла по нему удар не просто так, но дабы сбросить пелену с его глаз. Пробудить. «Кадры решают все!» — пульсировала в его голове хорошо знакомая фраза. А он сам, лежа на мягком диване, наслаждался вкусным, ароматным чаем и слушал непривычную для европейца игру этих двух прелестниц…
